Сегодня стало известно, что ИГ и Талибан объявили друг другу «священную войну». При том, что еще в августе прошлого года в Госдепе США заявили, что эти группировки «сближаются», заключив негласное перемирие. Видимо, перемирие было выгодно в концепции нарастающей угрозы и единого фронта. Теперь же известно, что силовики Афганистана располагают документальными подтверждениями «джихада» между ИГ и «Талибаном».
Враг моего врага — мой друг? И как выкручиваться, когда на весах сразу две идеологически важные линии — борьба со всемирным злом и борьба с давними врагами, некогда поддержавшими чеченский сепаратизм?
К настоящему моменту, по мнению экспертов, движение раскололось на три группы: на тех, кто примкнул к «Аль-Каиде», на присягнувших появившемуся в Афганистане «филиалу» ИГ и, наконец, на тех, кто остался с талибами и рассчитывает на восстановление их власти в стране.
12 октября 2015 года Талибан заявил о создании специальных подразделений для борьбы с ИГ. ИГ начало закрепляться в Афганистане осенью 2014 года. Первые боевики, присягнувшие ИГ, появились в приграничных с Пакистаном северо-восточных провинциях Кунар и Нуристан. Постепенно во власти террористов ИГ оказывается все больше территорий, они традиционно проникают в населенные пункты и города, а после объявляют их захваченными.
Усиление влияния ИГ на Афганистан и соседний Пакистан являет серьезную опасность для соседних государств, которые расположены опасно близко к РФ. Конечно, сотрудничество с террористами — верх цинизма, но ситуация требует сложного дипломатического выбора.
Одними из первых под влияние ИГ попали отряды, состоящие из представителей этнических меньшинств (узбеков, таджиков, уйгуров), оказавшихся в Пакистане в 2003–2004 гг. после крупномасштабного отступления талибов, вызванного вторжением американских войск в Афганистан. А это говорит о том, что и Афганистан — вовсе не крайняя территория дл ИГ, и впереди — большие желаемые цели.
Несмотря на то, что Талибан не готов делить территории с ИГ и не признает их халифата, появление и распространение этой организации по Афганистану увеличивает шансы на захват власти. Пока Кабул рассредоточен на две террористические группировки, атаковать его намного проще. Таким образом, ситуация аналогична сирийской, с той лишь разницей, что поддержку режиму осуществляет не Москва, а Вашингтон. По аналогии же выглядит вполне логично, если РФ будет бороться с ИГ не на стороне талибов и не на стороне афганской власти, а автономно, решая свои задачи по остановке продвижения ИГ.
Подводя итог: Талибану не нравится, что они не единственные радикалы-сунниты этого региона (Афганистан+Пакистан), зато нравится потенциальная возможность отвлечь внимания от своих претензий на целую страну. Кроме того, «модная волна» не любить ИГ тоже, вероятно, сыграет им на руку — ведь бороться с такими же суннитами, олицетворяющими мировое зло — почетно и как-то по-добренькому. России не стоит даже заявлять, что она по одну сторону с противниками официального Кабула, но стоит воспользоваться ситуацией для игры против ИГ. И это пока — самый верный тактический дипломатический ход.
