В борьбе за рынок экспортёры спасают «золотой миллиард» и Китай
Очередная, уже третья по счёту в текущем году неудачная попытка стран-участниц ОПЕК договориться о заморозке добычи нефти стала сигналом к отступлению мировых цен на «чёрное золото».
3 июня стоимость августовских фьючерсов на нефть Brent на лондонской бирже ICE Futures к 15:00 МСК снизилась примерно на 0,5%, до $ 49,8 за баррель. Пока речь идёт о небольшой коррекции. Что подтверждает предположение — никто из крупных игроков не испытывал иллюзий по поводу результатов заседания в Вене, которое состоялось накануне. Продолжение демпингового ралли предвещали и цифры статистики: в апреле государства ОПЕК увеличили добычу на 188 тыс. баррелей в сутки — до 32,44 млн.
В результате даже провал сланцевых проектов в США не смог компенсировать избыток топлива на мировом рынке, составивший 2−2,5 млн. б/с. В качестве главного виновника срыва переговоров эксперты указывают на Иран, который продолжает наращивать добычу после отмены санкций. Стремясь предотвратить отток клиентов-потребителей к своему главному геополитическому конкуренту, Тегерану вынужденно «помогают» Эр-Рияд (Саудовская Аравия) и Доха (Катар).
В сложившейся ситуации даже падение объёмов углеводородного экспорта из Нигерии и Канады не позволяет заткнуть «нефтяной фонтан». Радикальная группировка «Мстители дельты Нигера», совершающая диверсии против объектов инфраструктуры западных добывающих компаний, угрожает довести «добычу нефти в Нигерии до нуля». Что касается Канады, то снижение экспортного потенциала здесь имеет чисто экономические предпосылки. Тяжёлая нефть, извлекаемая из битуминозных песков, попросту неконкурентоспособна на мировом рынке в условиях сложившейся ценовой конъюнктуры.
Так или иначе, стабилизация нефтяных цен, из-за которых ОПЕК отложила идею заморозки добычи, обманчива. Поскольку перебои с поставками из Нигерии и Канады, судя по всему, явление временное.
Главными же бенефициарами нефтяной распродажи, устроенной странами-экспортёрами (включая Россию) в борьбе на выживание на скукоживающемся рынке, выступают развитые страны. В первую очередь, члены ЕС, США и Китай, которые стремятся поддержать экономический рост и уровень потребления в условиях мирового кризиса.
Как и полагается валютам стран, основательно подсевшим на «сырьевую иглу», рубль оперативно отреагировал на ценовой отскок на рынке углеводородов. В пятницу в рамках единой торговой сессии на Московской бирже курс доллара по состоянию на 15:00 МСК по отношению к рублю вырос на 15 копеек (67,11 руб./$ 1), евро прибавил 11 копеек (74,79 руб./EUR1). Правда, к вечеру «американец» опять просел, но произошло это после публикации данных об экономике США.
Напомним, в конце мая рынок начал стабилизироваться. Цена нефти марки Brent впервые с 4 ноября 2015 года вернулась к психологической отметке в $ 50 за баррель.
Член экспертного совета Союза нефтегазопромышленников России Эльдар Касаев отмечает, что на процесс ценообразования в нефтяной отрасли оказывают влияние два фактора — макроэкономический и спекулятивный.
— Что касается макроэкономики, это уровень спроса и предложения. Помимо перебоев с поставками углеводородов из Канады и Нигерии, наблюдается стагнация в добыче американской сланцевой нефти. Пик её производства в США был достигнут в апреле-мае прошлого года. А в апреле текущего года уже добывалось примерно на 700 тысяч баррелей в сутки меньше. Это составляет половину от существующего превышения предложения над спросом, которое оценивают в 1,5 трлн. «бочек» в день. Такое проседание весьма существенно, учитывая, что американцы всегда будоражили рынок.
— Количество буровых установок в США стабильно сокращалось на протяжении последнего года, если не больше. Однако заметный ценовой отскок (до $ 50 за баррель) был зафиксирован только в конце мая. С чем это связано?
— Количество буровых сокращалось, но добыча оставалась высокой. Потому что, в первую очередь, замораживали те месторождения, которые разрабатывались на перспективу. А те, которые приносили прибыль здесь и сейчас, продолжали работать. В 2016 г. около 60 компаний в США подали заявления о банкротстве. Конечно, когда цены вырастут, добычу реанимируют, но пока этого не происходит. Резюмируя, нефти стало меньше, цены стали расти.
Определённую роль сыграл и спекулятивный фактор, связанный с тем, что участники рынка ожидали решения стран-экспортёров о заморозке нефтедобычи на встречах их представителей в ОПЕК. Таким образом, несмотря на падение стоимости «чёрного золота», объёмы его добычи продолжали расти. Кстати говоря, Россия — это одна из стран, которая прилично заработала на этом.
— Тогда почему Москва выступает с инициативой зафиксировать добычу на текущем уровне?
— Проблема в том, что мы в апреле шли на максимуме своих возможностей. Даже если бы российские компании заморозили производство нефти на текущем уровне, они бы достигли тех показателей, которые запланированы на 2016 г. Впрочем, после апрельского фиаско на встрече в Дохе стало понятно, что разогреть рынок одними оптимистичными заявлениями, если они не претворяются в жизнь, не получится.
На мой взгляд, «троянский конь» ещё даст о себе знать. Вспомним 2015 г., когда с начала года и до мая цены существенно выросли, а с наступлением лета вновь стали падать.
— Чем объясняются эти колебания?
— Причины разные. Одна из них — динамика роста китайской экономики. Поначалу игроки на рынке ориентировались на его замедление. Потом стало понятно, что Китай, наоборот, покупает и потребляет энергоносителей больше, чем раньше. Это связано с их дешевизной. Например, в первом квартале текущего года поставки нефти в КНР выросли на 15%.
— Если промпроизводство притормаживает, то зачем Китаю столько нефти? Он затоваривается впрок?
— Разумеется. Это делается элементарно — жидкие углеводороды закачивают в нефтехранилища.
На мой взгляд, макроэкономические показатели в мире постепенно приходят в норму. Наверное, до конца года роста цен на нефть мы не увидим. Но уже в 2017 г. они зафиксируются на отметке $ 50−55 за баррель. Поскольку с начала падения (лето 2014 года) и по сегодняшний день инвестиции в нефтедобычу резко сократились. Такого большого предложения на рынке уже не будет, а спрос сохранится на прежнем уровне (возможно, даже вырастет). Так что ножницы спроса и предложения, которые сейчас расходятся, в среднесрочной перспективе сомкнутся. И мы увидим стабилизацию на рынке.
— По итогам исполнения федерального бюджета в январе-феврале 2016 г. доля нефтегазовых доходов в общем объеме поступлений составила лишь 37,4% (самый низкий показатель с 2009 г.). Получается, Россия, пусть и с неизбежными в такой ситуации издержками, но избавляется от сырьевой зависимости?
— Едва ли недостачу «нефтедолларов», которые можно было бы направить на стимулирование экономики в условиях санкций, можно рассматривать как позитивный момент. Т.н. сырьевое проклятье — это миф. По уровню добычи нефти США стабильно входят в тройку лидеров (вместе с Россией и Саудовской Аравией), периодически вырываясь на первое место. Однако это не мешает им иметь высокоразвитую диверсифицированную экономику.
Естественно, что падение цен на «чёрное золото» по российской экономике бьёт гораздо сильнее, как и по другим странам с аналогичным сырьевым структурным перекосом. Тем не менее, для нас это не критично. Насколько я понимаю, в правительстве готовы к тому, что цена за «бочку» будет стоить в два раза меньше, чем запланировано в бюджете (то есть, $ 25 за баррель вместо нынешних $ 50).
— Ещё в начале года такой сценарий представлялся почти апокалиптическим…
— Не стоит сгущать краски. Себестоимость нефтедобычи у нас одна из самых низких в мире (наряду с Саудовской Аравией и Ираном). Так что отрасль может выжить и при очень жёсткой ценовой конъюнктуре. Кстати говоря, в истории постсоветской России были периоды, когда «бочка» стоила несопоставимо меньше, но страна жила, пускай и не без проблем. В полувоенное время, вообще, шиковать не получится. Иранцы, которые находились под западными санкциями в течение нескольких десятилетий, это хорошо знают.
Но до полного разрушения экономики как на Украине нам, конечно, далеко. Даже $ 30 за баррель будет достаточно для того, чтобы мы продержались. Думаю, к концу года в переговорном процессе, в котором участвуют основные экспортеры нефти, произойдут серьёзные подвижки. Даже лидер ОПЕК — Саудовская Аравия, испытывает сильный дискомфорт.
— Может быть, ввиду заявленного курса на импортозамещение России стоит выйти из демпинговой «гонки на выживание». И вместо того, чтобы накачивать мировой рынок дешёвыми энергоносителями в пользу высокоразвитых конкурентов, заняться переработкой углеводородного сырья.
— Абсолютно согласен, пора переключаться на нефтепереработку. Локомотивом экономического роста сырьё уже не станет, в отличие от нефтегазохимии. Для этого нужно вкладывать имеющиеся средства в модернизацию существующих предприятий и строительство новых мощностей. Процесс это не быстрый, начинать его нужно было ещё вчера: мы опоздали на 10−15 лет. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. В этом плане у нас есть хороший пример в лице Китая, где продукция нефтехимии составляет очень высокую долю в ВВП, в отличие от России.
Гендиректор Института национальной энергетики Сергей Правосудов разделяет мнение о том, что рост потребления нефти в мире напрямую связан с её низкой стоимостью.
— Это базовый фактор, который многое объясняет. С другой стороны, не менее важно сокращение добычи в США. Что касается стран ОПЕК, то они при низкой себестоимости производства не хотят проигрывать конкуренцию американским «сланцевикам» или производителям в Северном море.
Плюс принятию согласованного решения о заморозке добычи мешают чисто политические соображения. Не секрет, что между Саудовской Аравией и Ираном существуют серьёзные противоречия. Фактически, эти страны ведут «гибридную войну» на территории Йемена, Сирии и Ирака. Не думаю, что в сложившейся ситуации Эр-Рияд и Тегеран договороспособны.
В дальнейшем будет происходить вытеснение дорогой нефти при росте потребления. Многое зависит от того, как вырастет добыча на Ближнем Востоке. Это главное неизвестное в ценовом уравнении. Если производство будет перекрывать падение в США, тогда нефть останется на таких же низких отметках.
— Многие эксперты выражали сомнение в том, что Иран, выйдя из под санкций, сможет быстро нарастить добычу.
— На самом деле никто не знает, за счёт чего этого удалось добиться. Я не исключаю, что это произошло благодаря запасам в танкерах и нефтехранилищах. Возможно, иранцы в санкционный период вели «серую» добычу, а сейчас она вышла из «тени». Иностранные компании в Иране не работают, поэтому всё очень условно. Так или иначе, Тегеран увеличил поставки на мировой рынок.
— С чем связано намерение саудитов выставить на продажу крупный пакет акций национальной компании Saudi Aramko? Финансовый голод заставляет резать «дойную корову»?
— Это госмонополия, на которую приходится 10% всей мировой добычи. Насколько я понимаю, Эр-Рияд готов расстаться с миноритарным пакетом. Политика и экономика в этом решении взаимосвязаны. Из-за падения нефтяных цен Саудовская Аравия получила бюджетный дефицит. В результате власти вынуждены распродавать активы (в том числе казначейские облигации США), залезать в финансовые резервы. Второй момент — это жёсткое противостояние с Америкой в связи с тем, что Вашингтон стал заигрывать с непримиримым врагом Эр-Рияда в лице Тегерана. В свою очередь, американские политики всё чаще позволяют себе недружественные жесты в отношении самой Саудовской Аравии. Например, практически открыто обвиняют саудитов в трагедии 11 сентября. Последние опасаются, что власти США будут обращаться в суды с требованием арестовать их имущество.
Соответственно, Эр-Рияду нужны новые партнёры, другая сила, на которую можно было опереться в конфликте с тем же Ираном. Думаю, что выставленный на продажу пакет Saudi Aramko выкупят китайцы. Едва ли российские компании располагают свободными средствами, чтобы приобрести даже небольшой пакет акций саудовского гиганта, нефтяные запасы которого оцениваются в $ 319 млрд. (второе место в мире). Плюс инфраструктура — по добыче и транспорту. По предварительным оценкам, на первичном размещении Saudi Aramko может быть оценена в $ 2,5 трлн. Скорее всего, саудиты, в итоге, сделают дисконт, исходя из политических соображений.
— Представители ОПЕК выбрали нового гендиректора организации. Как это может отразиться на ходе дальнейших переговоров о замораживании уровня добычи?
— Не думаю, что приход на этот пост нигерийца Мохаммеда Баркиндо, который ранее возглавлял государственную нефтяную компанию Нигерии, приведёт к изменению политики картеля. Да, Нигерия поддерживает идею зафиксировать добычу на нынешней планке, но это ровным счётом ничего не значит. Главы ОПЕК не уполномочены принимать решения, они всего лишь озвучивают их.
— В общем, с точки зрения проблемы бюджетного дефицита, нефтяная отрасль не даёт россиянам оснований для оптимизма?
— В этом плане всё не так однозначно. Цена на нефть в долларах упала, но это компенсируется девальвацией рубля. Напомню, в бюджете России на текущий год заложена рублевая цена нефти на уровне 3165 за баррель. В мае этот показатель впервые в 2016 году превысил данную цифру. Так что я ни вижу причин для алармистских настроений.
