The Washington Post уделяет внимание перспективам применения «нового военного потенциала России».
В течение последних 6 месяцев Россия использовала сирийский конфликт в качестве выставочной площадки для своей новейшей военной техники, за которой ее соседи наблюдали с пристальным интересом. В конце концов, это была отличная возможность оценить новые возможности России на поле боя, например, крылатые ракеты морского базирования, улучшенное материально-техническое обеспечение, ее элитные подразделения, а также ее слабые места.
Никто не ждет, что в ближайшее время Россия и НАТО вступят в традиционный военный конфликт. Однако за последние 2 года при помощи косвенного, ограниченного военного вмешательства в конфликты в Сирии и на Украине президент Владимир Путин продемонстрировал растущий профессионализм российских военных, равно как и свою готовность применить силу для достижения больших геополитических целей.
Так было не всегда. В 2008 г., когда Россия потеряла, по крайней мере, четыре военных самолета за время пятидневной войны с Грузией, этот краткосрочный конфликт рассматривали на Западе как фиаско и доказательство того, что пополняемые в основном по призыву российские вооруженные силы остаются громоздкими и неуклюжими.
Война в Грузии стала побудительным стимулом для обширной реформы и модернизации российской армии, которую Густав Грессель, военный аналитики Европейского совета по международным делам, назвал «тихой армейской революцией». Недавно он утверждал в своем докладе, что растущий профессионализм и эффективность российских войск за счет улучшения подготовки и административных реформ имеет даже более важное значение, чем производство новой военной техники.
Например, у России появились новые, высокомобильные и независимые военные подразделения. Во время аннексии Крыма действия неопознанных, но хорошо обученных солдат оказались неожиданностью для западных наблюдателей. Эксперты отмечают растущие возможности России в радиоэлектронной борьбе. Демонстрация Россией своих крылатых ракет «Калибр», запускаемых с кораблей в Черном море, явила собой еще одну потенциальную угрозу, способную поражать цели далеко в Европе. Также Россия продемонстрировала некоторые недостатки, в частности малое количество применяемых в Сирии высокоточных боеприпасов.
Пожалуй, самым впечатляющим открытием по итогам российского вмешательства в Сирии стали явные улучшения в материально-техническом планировании российской армии. Состояние линий снабжения, долгое время считавшихся слабостью российской армии, оказалось на вполне достойном уровне.
«Когда все это начиналось, ортодоксы в Вашингтоне были абсолютно уверены, что русские не смогут поддерживать оперативный темп, — говорит Марк Галеотти, эксперт по вопросам национальной безопасности России, профессор Университета Нью-Йорка. — Они доказали нашу неправоту. В некоторых случаях они действовали поспешно, но для русских всегда был характерен подход по принципу «что работает, то работает».
Судя по последним совместным военным учениям России и других стран Шанхайской организации сотрудничества, по крайней мере, одним из направлений применения нового военного потенциала России могут оказаться антитеррористические усилия в Центральной Азии или Афганистане, полагает Галеотти.
Первое за последние годы зарубежное военное вмешательство России доказало, что Москва способна сделать это снова — фактор, который Запад и НАТО обязательно должны учитывать.
