Андрей Фурсов: Капитализм – это исторический преступный заговор

В беседе с корреспондентом Накануне.RU эксперт заявил, что главная угроза для России – это утрата суверенитета, традиционных ценностей и цивилизационного кода.

Утрата суверенитета проявляется в том, что мы зависим от западных банков, покупаем американские облигации. Лекция Фурсова как раз и была посвящена реалиям капитализма, который неизменно приводит к кризисам. Он ценил положение сегодняшней России, — по его мнению, мы до сих пор «проедаем» наследие СССР, но во внешней политике есть уже целый ряд шагов к самостоятельности:

«Они скромные пока – это Крым, это Сирия. Шаги скромные, но они резко отличаются от того, как мы сдавали свои позиции при позднем Горбачеве и Ельцине».

В своей лекции Андрей Фурсов попытался объяснить, почему именно разрушение СССР стало спусковым крючком для слома и капиталистической системы, которой больше некуда распространяться. Рассказал про курс «Три Д» — деиндустриализации, депопуляции и дерационализации сознания, в который входит и экологическое движение, и движения за права меньшинств. А также объяснил, как музыка использовалась для управления большими массами
людей.

Кризис

Слово «кризис» стало кодовым для современной эпохи. У нас постоянно говорят о кризисе: о кризисе финансовом, о кризисе образования, о кризисе экономическом. Но, получается, у нас кризис всего. Кризис всего — это системный кризис. Кризис какой системы? Это кризис современного общества, кризис рыночной экономики, кризис индустриальной системы. И при этом мы обходимся одним словом — когда мы после 1991 г. расстались с марксизмом, это слово не то, что стало неприличным, не то что ругательным, но как-то его избегают. Слово очень простое — «капитализм».

К сожалению, с конца 50-х годов в Советском Союзе капитализм перестали серьезно изучать так, как это делали в Коминтерновские времена. У нас в конце 1950-х годов, начали сначала переводить западных коммунистов, потом левых, потом либералов, потом докатились до неолибералов. И поэтому пропустили целый ряд важных моментов — пропустили формирование новой хищной фракции буржуазии после Второй мировой войны — «корпоратократии». Началась борьба корпоратократии и государственно-монополистического капитала на самом Западе.

В США это приняло очень острую форму — приняло форму ползучего переворота, который начался убийством Кеннеди и смещением в результате импичмента Никсона, и к середине 1970-х гг. корпоратократия прочно обосновалась у власти. Сначала они привели человека негодного к власти – Картера. Но потом пришел Рейган. И вот с этого момента можно было разворачивать очень серьезное наступление против Советского союза, тем более, который занял оборонительную позицию — не рывок в будущее, а реакция на ситуацию. Тем более, что по-видимому – это моя догадка, у меня нет прямых доказательств — произошел размен целого ряда наших технических направлений, в которых мы обгоняли Запад. Например, в компьютерной технике: Постановление политбюро 1968 г. и 1973 г. – что мы не будем развивать компьютерную технику – подтекст такой «все, что нужно, украдем». Но мы на 10 лет в этот момент обгоняли Запад, а потом отстали от него. Что произошло в обмен? В конце 60-х на Западе начинают активизироваться проекты совзагранбанков. Начинается перекачка средств номенклатуры в Западные банки. Иными словами, видимо, произошел «размен».

Капитализм — это экспансия

Я не согласен с теми, кто считает, что капиталистическая система — абсолютный триумф. Капсистема – сложная система, которая ограничивает капитал в его целостных и долгосрочных интересах, иначе, если он будет представлен сам себе – он съест себя, общество и биосферу. И второе – она обеспечивает экспансию в пространстве. То есть капиталистическая система – это то, что держит капитал в пространстве и времени. Когда пространства и времени не остается – капиталистическая система прекращает свое существование, а капитал существует. Часто говорят, мол, ну, что вы нам опять рассказываете про кризис капитализма, там со времен Ленина говорят о кризисе капитализма, а капитализм все еще существует. Или, как в советское время наша фрондирующая интеллигенция любила говорить, возвращаясь из заграницы, когда спрашивали «ну как там капитализм?» – отвечали: «Гниет, но как пахнет». На самом деле системы умирают дольше, чем люди. Вечных систем нет — системы рождаются, возникают и умирают, и кризисная фаза, фаза умирания составляет примерно 100-150 лет .

Капитализм и антикапитализм

К концу 19 века в капиталистической системе некапиталистических укладов было больше, чем в 16-17 веках. По идее, должно быть наоборот — капитализм от себя создавал докапиталистические формы там, где ему не противостоит наемный труд. Например, они пришли на юг Соединенных Штатов, когда США еще не было, и в Карибский бассейн — создали там плантационное рабство, которого до них там не было. Пришли в Южную Америку и создали квазифеодальное латифундийное хозяйство, пришли в Бенгалию и сотворили там нечто вроде частной собственности, но без капитализма. Без капитала. И получается, что капитализм в отличие от всех социальных систем создает от себя иные социальные системы. Это первое. Второе, что совсем непонятно, капитализм — единственная система (я в свое время об этом много написал в работе «Колокола истории», 1996 г.), которая может существовать со знаком «плюс» и со знаком «минус». И этот «минус» — показатель здоровья капитализма. «Минус» – это системный антикапитализм, который Зиновьев называл «реальным коммунизмом», мы называем это социализмом, советской системой, я предпочитаю говорить о системном антикапитализме. То есть знак «плюс» и знак «минус».

Наднациональные группы мирового согласования и управления

Есть еще две вещи, две особенности капитализма, которые нам очень важны сейчас для понимания динамики. Первое: при капитализме возникают наднациональные группы мирового согласования и управления — то что Иван Ильин назвал «закулисой», и то, что у нас, как только заговариваешь об этом, отмахиваются «аа.. это конспирология». Конспирология бывает всякая. Когда спрашиваешь – а что вы имеете в виду под конспирологией?
Начинается заплыв с ядрами на ногах. Почему при капитализме должны существовать эти группы? Дело в том, что одно из базовых противоречий капитализма заключается в том, что капитализм — это экономически единая и целостная мировая система, а политически — это сумма, а не целое. Сумма государств – так с Вестфальского мира повелось. Вестфальская система перетекла в Венскую, в Версальскую, в Ялтинскую. Ялтинская не переросла в Мальтийскую, но худо-бедно Вестфальская система в разбитом виде существует до сих пор. И мир политически – это все равно не целое, а сумма. Возникает противоречие на уровне политика-экономика, государство-капитал, целое-сумма. Но дело в том, что у буржуазии, особенно финансовой, особенно крупной, есть интересы за пределами своих государств. И они могут эти интересы реализовать только в том случае, если они нарушат законы своего государства и чужого государства. У верхнего слоя буржуазии возникает историческая потребность в том, чтобы были организации: а) надгосударственные; б) закрытые (но не тайные, мы бы тогда вообще о них не знали); в) долгосрочно играющие. В тот момент, когда у буржуазии возникла эта потребность в конце 17, начале 18 веков, никаких своих собственных буржуазных структур у них не было. И они тогда — как в песне поется «я его слепила из того, что было» – стали смотреть, а что есть? А есть масонские организации. И в 1717 г. уже существующие ложи Англии объединились и создали Великую ложу Англии. И дальше начинается развитие этих структур. У нас, почему-то масонов либо демонизируют, либо говорят, что это все ерунда, все неверно. Масонство было первой закрытой структурой, потом появились новые, и одна из проблем мировой верхушки капиталистической заключается в том, что те структуры, которые возникли на рубеже 1960-1970 гг. для решения целого ряда проблем, в том числе, чтобы задушить Советский Союз в объятьях, они свое отработали, и нужны новые структуры. А как в условиях кризиса создавать новые структуры? Дом горит, а я начинаю делать табурет? Другими словами, наличие закрытых наднациональных структур мирового согласования и управления – это норма капиталистического развития, его политэкономия. Это не значит, что раньше не было закрытых структур. Тамплиерам не хватило полтора поколения, чтобы создать первый Евросоюз, пришлось ждать Гитлера – отца Евросоюза. Но не создали ведь? Потому что у них не было мирового рынка.

Капитализм сожрал себя за 400 лет

Однажды Иммануил Валлерстайн в одной своей лекции сказал, интересно, через тысячу лет, как мы будем вспоминать капитализм? Как краткий миг рывка, экспоненциального роста по контрасту с асимптотой докапиталистического развития или как что-то другое? Ясно совершенно, что капитализм – это исторический заговор, это преступление. Но в то же время капитализм – это и фантастические изобретения, колоссальный рост населения. Демонтаж же этих институтов и есть демонтаж капиталистической системы. Как только мировая норма прибыли в капиталистической системе снижалась, капитализм выхватывал из некапиталистической зоны часть и превращал ее в капиталистическую периферию, решая проблему дешевой рабочей силы и источника сырья. В связи с этим колониальная экспансия шла такими спуртами – то колониальная экспансия, то все тихо, связно это было с мировой нормой прибыли. И что же происходит в 1991 г.? Все, закончились некапиталистические зоны. Капитализм не может больше развиваться экстенсивно, некуда, только если в космос.

Что дальше — избыток демократии в западных обществах?

В 1973 г. была написана работа «Кризис демократии» (Хантингтон, Круазье и Ватануки), где написано, что главная проблема, главный вызов и опасность Запада – это не Советский Союз. Это избыток демократии западных обществ. Необходимо убрать этот избыток, необходимо апатизировать население, особенно активные политические группы, и внушать населению, что демократия – это не столько ценность, сколько принцип. Но есть другие принципы –
иерархия. С этого момента начинается процесс демонтажа очень многих институтов, ограничивающих капитал. Начинается неолиберальная революция или контрреволюция с лицами Рейгана и Тэтчер. Но сначала для этого нужно было провести подготовку. И этот демонтаж – это и есть кризис. Кризис начался не в 2008 г., кризис начался на рубеже 70-80-х гг., когда начали убирать то, что мешает капиталу. Но мешает именно то, что и делает капиталистическую систему. Для того, чтобы опустить свой рабочий класс, была придумана деиндустриализация. Формально, у нее есть экономическая «отмазка» если мы переведем автомобильную промышленность из Детройта в Южную Корею – нам производство обойдется дешевле, в Южной Корее слабые профсоюзы, мы можем меньше платить людям. А рабочим Детройта покажем фигу – не хотите работать за меньшие деньги, не надо. Результат – банкротство Детройта. Но главное заключалось в том, что деиндустриализация ослабляла ту социальную силу, которая могла, в конечном счете, политически бросить вызов верхушке. Этот курс я называю «Три Д» – деиндустриализация, депопуляция и дерационализация сознания.

Вырубить «культурный оптимизм» 1960-х

Деиндустриализацию нужно было подготовить. Потому в 1962 г. создается экологическое движение на деньги Рокфеллеров, которое начинает объяснять всю пагубность индустриального развития — это плохо с точки зрения экологии. Затем создается Римский клуб и в первом же докладе утверждается, что нужен «нулевой рост», то есть 50% на развитие промышленности, 50% на то, чтобы нивелировать экологический ущерб. На самом деле речь шла об остановке технического прогресса. Обратите внимание, на рубеже 1960-1970-х гг., были свернуты космические программы, было свернуто развитие промышленности, а Тавистокский институт по изучению человека получил задачу — вырубить «культурный оптимизм» 1960-х. В какой форме развивался культурный оптимизм? В форме научной фантастики. Ее с конца 1970-х гг. начинает заменять фэнтези. Чем фэнтези отличается от научной фантастики? Фэнтези – это будущее, как прошлое: это драконы, это сеньоры, это мир магии. И это очень важный момент. Магическая власть. Потому что магия – это то, что противостоит религии.

Музыка как способ воздействия на массы

Начинается экспансия англоязычной музыки. Я очень люблю музыку 30-70 гг., и если вы посмотрите любой диск — там доминирующей будет музыка французская и итальянская. С середины 1970-х годов, а точнее с феномена Битлз, начинается совершенно другая музыка. Причем, очень интересно — когда нужно было запустить процесс революции 1968 г., то работала рок-музыка — 160 ударов в минуту. А потому, когда нужно было пригасить – начался стиль диско, итальянская музыка. А стиль диско – это ровно 72 удара в минуту. Это великолепная психофизическая манипуляция большими массами. В 1960-ые гг. была создана молодежная субкультура: «рок, секс, наркотики». Экологическое движение, женское движение. И, наконец, движение сексуальных меньшинств. Движение меньшинств – это то, что подрывает гражданское общество. Меньшинство – это коллектив. Гражданское общество состоит из индивидов. Началась архаизация в такой форме. Неважно, какое это меньшинство – этническое, сексуальное, важно – что это доминирование коллектива над индивидуумом. Европа возвращается к докапиталистическому прошлому, и вся система возвращается к этому прошлому. Правда была одна проблема у «демонтажников» — СССР. Дело в том, что пока существовал СССР, нельзя было давить свои средние классы, нельзя было сильно давить на периферию. И нужно было решить как-то советскую проблему – задушить в объятьях.