Это только кажется, что главная цель истерики Запада вокруг гуманитарной ситуации в Алеппо – бездоказательные нападки на Россию. Главная цель все та же – выставить Асада военным преступником, которого по определению нельзя оставлять у власти. Это одновременно и ложь, и самовнушение – без Асада сирийский конфликт неизбежно станет бесконечной и безнадежной бойней.

«Гуманитарная пауза» в Восточном Алеппо рано или поздно закончится. И уже сейчас понятно, что массового исхода не только боевиков, но и гражданского населения из этих районов ждать не приходится. Таким образом, вопрос о том, что будет дальше, становятся все более актуальным.

Война сейчас воспринимается в двух контекстах: либо в связи с существованием ИГИЛ и прочих джихадистов, либо в связи с «Асад должен уйти». У Москвы и Вашингтона разное видение — одно подразумевает присутствие Асада в системе власти Сирии, другое ставит свержение «кровавого диктатора» главной целью и непременным условием установления мира и освобождения страны от террористов.

Но на самом деле это странный спор об очевидном выборе. С Асадом у вас остается шанс объединить и утихомирить если не всю Сирию, то значительную ее часть. Без Асада гражданская война станет войной на уничтожение – и не утихнет еще очень долго, чего ни предпринимай.

На первом месте — семья

Раскол в сирийском обществе куда более глубокий, чем на асадовцев и анти-асадовцев. И куда более древний. Локальные вспышки гражданской войны возникали с периодичностью как минимум раз в десять лет, начиная со времен образования Сирии. Примерно с 1976 года (то есть после оккупации сирийскими войсками разрушенного гражданской войной Ливана) противостояние с «братьями-мусульманами» приняло не только затяжной, но и особо острый характер. «Братья» начали кампанию массовых убийств высокопоставленных алавитов, христиан и сторонников партии БААС вне зависимости от их вероисповедания, доведя ситуацию в стране до критической. Некоторые из этих террористических актов стали особо знаковыми событиями для всего Ближнего Востока. Например, убийство нескольких десятков курсантов-алавитов военного училища в Алеппо (того самого, за развалины здания которого последние два месяца шла эпическая битва).

Тогда все происходящее тоже наводило ужас. В столице — Дамаске – уличные бои шли вокруг элитного жилого квартала Абу-Румани, в котором жили министр иностранных дел Абдель Халим Хаддад и «вечный» министр обороны Мустафа Тлас – самые близкие к Хафесу Асаду люди. Смертники на грузовиках взорвали здания Совета Министров, штабов ВВС и ПВО. В Алеппо были убиты примерно 300 человек, гибли и советские граждане из числа советников и командированных. Однажды смертник на грузовике попытался взорвать в так называемый Синий дом в Дамаске – девятиэтажную жилую резиденцию советского военного советника и сотрудников миссии с семьями. В подвале дома хранился запас мазута, и шансов не было ни у кого, но всех спас героизм простого рядового из Вологды Алексея Теричева, стоявшего на дежурстве на КПП. Ценою жизни он остановил террориста и посмертно был награжден «Красной звездой».

1982 году несколько крупных городов фактически контролировали «братки», и ситуация сильно напоминала современную (тогда «Братья-мусульмане» были аналогом ИГИЛ, их предтечей в идеологии и практике). Под контроль исламистов перешла и Хама, что создало угрозу расчленения Сирии, падения режима Хафеза Асада и установления власти исламистов. Но дядя нынешнего лидера Сирии – Рифат Асад, командовавший так называемыми «бригадами обороны», за три недели стер Хаму с лица земли (неделя на штурм, две недели – на зачистку) вместе с лидерами и элитой «братьев-мусульман». Он даже не подумал предоставлять какие-то коридоры для гражданского населения, как сейчас Алеппо. Тогда это просто не было принято, а всевидящее око международного сообщества не слишком следило за ситуацией. Сам Рифат в приступах нарциссизма оценивал число погибших в Хаме в 35 тысяч человек, но рассекреченные недавно оценки ЦРУ более скромны: порядка 2000 трупов, из которых до 600 – боевики «братьев», и около 1000 правительственных солдат.

Этим восстание исламистов было временно подавлено, но «освободитель Хамы» Рифат Асад тут же возомнил себя наследником брата, уже тогда испытывавшего проблемы со здоровьем, и всего через год сам поднял восстание в Дамаске, причем, на тот момент ему подчинялись до 55 тысяч вооруженных людей. Он фактически захватил столицу, но Хафез оправился от болезни и вынудил мятежного брата скрыться из глаз в «бессрочную заграничную командировку», по сути – отправится в изгнание. Говорят, что решающую роль для столь бескровного исхода событий сыграла их мать Наса, в противном случае было бы куда хуже – Хафез имел репутацию человека несдержанного (весь в отца, Али Сулеймана, получившего кличку «аль-Асад» — «лев», которую сделал своей фамилией). Даже в отчетах советского КГБ указывалось на несколько негативных черт его характера – в первую очередь, вспыльчивость и живой интерес к европейским женщинам, что доставляло немало хлопот во время визитов Хафеза в Москву.

Милосердие, проявленное к дяде нынешнего президента Сирии, аукается стране по сей день. С тех пор Рифат живет в Европе, в основном во Франции и Испании, откуда старательно вредит своему племяннику Башару, считая его своим кровным врагом. В Сирию дядя последний раз приезжал в 1992 году на похороны матери, но у него достаточно средств не только для высокого уровня жизни, но и для активного участия в политике. В свое время он считался главным коррупционером во всей семье и даже имел личный порт в Латакии, через который десятилетиями шла контрабанда. В 1999 году войскам Башара пришлось брать этот незаконный порт штурмом, одновременно госаппарат был зачищен от сторонников зловредного дяди.

Рифат давно не молод, но его сыновья фактически контролируют значительную часть той самой оппозиции, которую западное сообщество называет «умеренной». Старший — Рибаль аль-Асад создал и руководит так называемым «Движением за Демократию и Свободу в Сирии», а младший – Сумер владеет спутниковой телевизионной кампанией в Лондоне, которая превратилась в один из крупнейших пропагандистских ресурсов поддержки «умеренных», хотя изначально выражала интересы только обиженной части клана Асадов. Именно с этими ребятами ассоциируются и различные мониторинговые группы «друзей Сирии», сидящие в Лондоне и ставшие чуть ли не главным источником информации для западных СМИ по вопросу «злодеяний Башара и российской авиации».

При всем при этом клан Рифата – лишь небольшая деталь подводной части айсберга, в который превратилась гражданская война в Сирии. Религиозное противостояние давно дошло до крайней стадии, когда ни одна из сторон не может даже вообразить возможность компромисса. Алавиты и христиане ведут войну за выживание, и это при том, что сам Башар формально перешел в суннизм, а все ветви правящего клана давно связаны родством с крупнейшими суннитскими кланами. Тот же Рифат одним из четырех своих браков женат на представительнице одной из наиболее влиятельных суннитских фамилий (она же – кузина жены его старшего брата Хафеза) Анисе Радже Баракат. Жена Башара – Асма аль-Ахрас также происходит из влиятельной суннитской семьи, но этот брак не был результатом «династического сговора». Она даже не знала, за кого выходит замуж — Башар жил в Лондоне под псевдонимом и не считался тогда претендентом на «престол». Еще был жив его старший брат Басиль – безальтернативный наследник, икона стиля, офицер, гонщик, наездник, любимец не только Сирии, но и соседних государств, а также Европы. Даже Хафеза в последний период его жизни называли «Абу Басиль» — Отец Басиля.

Однако наметившийся в последние годы союз алавитов и христиан с умеренной частью суннитов основывается не только на переплетении кланов и племен. Людоедская идеология джихадистов не была занесена в Сирию путем пять-шесть лет назад, она проросла из той почвы, которую «братья-мусульмане» удобряли еще в 60-70-х годах. Суннитская часть сирийского общества раскололась именно по линии принятия или непринятия средневековых практик, и часть населения, которая до сих пор аплодирует игиловским методам, уже никак (это печально, но это надо произнести) не впишется в новую и обязательно светскую Сирию. Между ними и светскими суннитами (а также алавитами, христианами, шиитами и прочими) будет идти война на уничтожение, которую не остановят ни гуманитарные операции, ни давление международного сообщества. Должен остаться кто-то один.

От вашего мальчика мы не ожидали

Любая идеология, включая наиболее людоедские, должна быть воспринята какой-либо социальной группой – достаточно крупной, чтобы довести страну до катастрофы. Изменение климата и разрушительная экстенсивная экономическая политика как в самой Сирии, так и в соседних странах, привели к пятилетней засухе 2006-11 годов. Сейчас, конечно, не Средние Века, чтобы засухи приводили к массовым восстаниям, но именно этот фактор стал решающим. Турция принялась за постройку каскада электростанций на Евфрате, что обезводило реку на территории соседней страны и погубило сельское хозяйство в восточной Сирии. Пустыня стала наступать невиданными темпами. Сотни тысяч людей бежали из восточных районов в крупные города, в первую очередь, в Дамаск и Алеппо, как советские крестьяне в период коллективизации. Только в 2011 году в Алеппо прибыло до 200 тысяч человек из числа бывших фермеров и скотоводов из-под Ракки, Дейр-аз-Зора и Хамы, по факту они экономические беженцы в собственной стране. И это не считая палестинцев, уже обжившихся и превративших свои лагеря в нечто среднее между военными поселениями и цыганскими таборами. К ним нужно добавить курдов и тысячи иракцев, не ужившихся с американским оккупационным правлением. Безработица в некогда благополучной стране одномоментно подскочила до 25% от числа трудоспособного населения. Вся эта масса горожанами, разумеется, не стала, превратившись в маргинальную группу населения, зажечь которую лозунгами социального равенства на основе «чистого ислама» было делом времени. Заодно в них разогнали ненависть рассказами про «изменников» алавитов и христиан, «захвативших власть в стране» (евреев изгнали еще в 50-х, так что канализировать ненависть за их счет уже не получилось бы). Кстати, в основном именно эта группа населения впоследствии бежала в Европу. Сняться с места и поехать в никуда, навязывая свое присутствие и требуя льгот и преференций было для них привычно. Отчасти поэтому новое переселение народов и выглядело столь организованным – сказался опыт.

Что до светской части антиасадовских активистов, их выступления быстро сошли на нет. Относительно светскими в структуре оппозиции остаются только те группы, которые поддерживаются кланом Рифата Асада и несколькими генералами и чиновниками, изменившими Башару на начальном этапе войны. Их доля ничтожно мала, требования либеральных реформ и провозглашения демократии по западному образцу давно затерялись в огромном джихадистском хоре. «Умеренные» не контролируют ни один крупный населенный пункт и вынуждены либо вступать в ассоциации с джихадистами, либо регулярно клясться на Коране в том, что их ненависть к Башару имеет именно религиозную причину.

Создавая или пытаясь создавать списки «благонадежных» представителей вооруженной оппозиции, США исходят из чистого идеализма, под которым нет жизненной практики. Госсекретарь Керри прежде был антивоенным активистом и выступал против войны во Вьетнаме,. Еще относительно недавно это могло навсегда перекрыть любые дороги к госслужбе. Теперь он почему-то убежден, что в Сирии идет не война, а борьба демократического добра с тоталитарным злом – и навязывает эту концепцию человечеству. Переубедить его даже с фактами на руках невозможно – в ответ начинаются рассказы о страданиях детей, которые он увидел на видео, которое залили на YouTube структуры сыновей Рифата Асада. А полная картина происходящего в Сирии у американцев вообще в голове не укладывается.

Остановить эту войну взмахом волшебной палочки теоретически возможно. То есть, можно объявить гуманитарную паузу на пару дней и расставить на дорогах российскую морскую пехоту, муххабарат и военную полицию на новеньких синих мотоциклах, как это делают в Алеппо. Но ни боевики, ни гражданские покидать Восточное Алеппо не спешат. Кому-то мешают джихадисты, кто-то искренне не хочет или не может. Та же ситуация будет в Ракке и Идлибе, когда до них дойдет дело. Прямо сейчас покидают Восточную Гуту последние представители «ан-Нусры», которых отправляют к братьям по разуму в Идлиб, причем, с оружием. И надо понимать, что правительство Асада проявляет чудеса гуманности для войны, в которой ни одна из сторон не видит себя победителем, пока ее противник не будет уничтожен физически. Ни гражданские, ни военные власти Сирии еще ни разу не нарушили слово, данное сдавшимся боевикам, хотя соблазн перестрелять всю эту братию был очень велик. Но в какой-то момент перестает работать и это. Когда прошлым летом первые операции по «переселению» боевиков из окруженных анклавов под Хомсом вызвали у всех переговорщиков приступ позитива, это касалось только местных оппозиционеров. Эти люди о чем-то не договорились с властью Башара, но они не рубили головы и не торговали рабами. Подобный позитивный опыт не применим к джихадистам и их союзникам, с которыми и впрямь возможна только лишь война на уничтожение. А поскольку средневековые практики и идеология всемирного джихада захватила сознание множества людей, формально не бравших в руки оружие и потому считающихся «мирным населением», что, повторимся, с ними делать? Отправить психотерапевту на программу реабилитации?

Из того, что этот вопрос – риторический, не следует, что война продлится вечно, а многотысячные жертвы неизбежны. Башар Асад за эти годы проявил себя как человек жесткий и решительный, чего от него никто не ожидал. Во многом именно представление о Башаре как о тихом кабинетном враче, не претендовавшим на большую политику (несмотря на службу в армии и командование танковым батальоном), стало одной из причин, спровоцировавшей агрессию оппозиции. Он сильно проигрывал своему старшему брату по части имиджа и воспринимался как слабое звено. Представлялось, что его можно «раскачать», в него не верили, что способствовало и массовой измене со стороны чиновников и генералов в начале войны. Люди стремились перебежать на ту сторону, которая казалась им более сильной. А теперь именно Башар воспринимается как сильный лидер, причем именно как «сириец», а не представитель какой-либо религиозной группы или клана. Это дает ему реальный шанс объединить если не всю страну, то значительную ее часть. Асад демонстрирует готовность к диалогу с той частью общества, которая выступала против него по личным или политическим причинам, а не на основании религиозного сектантства. Одно из подтверждений этого – те самые операции по выпуску из окружения боевиков, не связанных с джихадизмом и средневековыми практиками.

После бегства нелояльных генералов сирийская армия демонстрирует удивительную для гражданской войны сплоченность, но там сильны настроения обычные именно для гражданской войны: добить гадину уже без учета политических различий. Тем не менее, с этими настроениями пока удается справляться ценой авторитета лично Башара Асада, который неизменно переключает переговорный процесс на гражданскую администрацию.

Но война с радикалами действительно будет продолжаться до конца, как бы это ни отражалось на международной обстановке. Провинция Идлиб уже превратилась в самостоятельное государство под контролем черт знает кого, эту проблему придется решать. Восточная Сирия вообще провисает – можно захватить Ракку, выйти на иракскую границу, но наводить там порядок придется годами. Прогнозы про новые 10 лет войны могут стать реальностью, если сейчас отказаться от поддержки правительства Башара и его армии в пользу абстрактных и не подтвержденных на земле «гуманитарных интересов». Тем более, что по сути их и нет, а есть лишь идеологемы в головах части западных элит. Именно эта система мышления, а не поведение Дамаска и Москвы превращает часть сирийского общества в заложников гражданской войны. Которая все еще сохраняет шанс стать бесконечной войной на истребление.