Boston Globe, автор Билли Бейкер
Начнём с того момента когда я понял, что являюсь лузером, хотя ранее мне об этом прямо намекнули.
Меня вызвали в редакцию журнала Globe со старой присказкой: «У нас есть история, которую мы считаем идеальной для вас». Так говорят редакторы, когда они собираются заставить вас сделать то, что вы не хотите.
Задание было следующим: мы хотим, чтобы вы написали о том, что мужчины среднего возраста не имеют друзей.
Извините? У меня полно друзей. Вы что, считаете меня неудачником?
Редактор сказал мне, что существуют всевозможные свидетельства о том, как мужчины, по мере их старения, теряют близкие дружеские отношения и что этот факт может вызвать всевозможные проблемы и оказывать ужасное воздействие на их здоровье.
Я сказал редактору, что подумаю об этом. Так говорят журналисты, когда они пытаются отказаться от того, что они не хотят делать. Когда я вернулся к своему столу в редакции, находящемуся на расстоянии примерно в 100 ярдов (91.44 метра), то быстро оценил свою жизнь, чтобы попытаться доказать себе: на самом деле я не подходу для данной истории.
Прежде всего, мой приятель Марк. Мы вместе учились в старших классах, и я все время с ним разговариваю, и мы проводим время вместе… Погодите-ка, как часто мы вообще тусуемся? Может быть, четыре или пять раз в год?
Затем другой мой лучший друг из средней школы, Рори, и… я действительно не могу вспомнить, когда в последний раз видел его. Неужели уже прошёл год? Возможно.
Также все эти хорошие друзья, которые будто бы всё ещё есть в моей жизни, потому что мы поддерживаем общение через социальные сети, но когда я пробежался по списку тех, кого я считаю настоящими друзьями, теми, кто на всю жизнь, то понял, что прошло много лет с тех пор, как я видел многих из них, а касаемо некоторых — даже десятилетия.
К тому времени, когда я вернулся к своему столу, я понял, что я действительно идеален для этой истории, и не потому, что необычен, а как раз наоборот: моя история очень, очень типична. И когда я посмотрел, что это значит, то осознал, что в долгосрочной перспективе я иду по очень и очень опасной тропинке.
Вивек Мерти, главный хирург Соединённых Штатов, неоднократно заявлял в последние годы о том, что самой распространённой проблемой здравоохранения в стране является не рак, болезни сердца или ожирение. Главная проблема — изоляция.
В мае мне исполнилось 40. У меня есть жена и двое маленьких сыновей. Несколько лет назад я переехал в пригород, где у меня есть довольно уродливый дом с белым виниловым сайдингом и двумя потрёпанными вагонами с измельченными сухарями Goldfish, которые служат заменой половых ковриков. Когда я наступаю на Lego посреди ночи по дороге в ванную, я пытаюсь сказать себе, что это мило, и я превратился в типичного папу из ситкома.
В течение недели большая часть моей активной жизни вращается вокруг работы. Или подготовки к ней. Или поездки на работу. Или поездки домой с работы. Или отправки текстовых сообщений жене о том, что я опаздываю домой с работы.
Значительная часть всего остального вращается вокруг моих детей. Я провожу много времени, спрашивая их, где их ботинки, а они тратят много времени, спрашивая меня, когда у них наступит «время папы». Это самая симпатичная фраза в мире, и это заставляет меня чувствовать себя виноватым каждый раз, когда я её слышу, потому что они спрашивают об этом в те моменты, когда я не могу уделить им время – например, когда я работаю с электронной почтой в телефоне, или занимаюсь домашними делами.
Обычно у нас есть час «времени папы» перед сном – тогда мы в основном занимаемся борьбой или чтением книг — и поэтому действительное «время папы» происходит по выходным. Такое моё обещание. «Мне нужно идти на работу, но в этот уик-энд» — говорю я им — у нас будет время папы».
Я люблю «время папы». И мне удаётся выкраивать даже «время себя», которое я трачу на упражнения – для этого приходится вставать до рассвета, чтобы пойти в спортзал или совершить пробежку. Но когда все складывается, то «времени друзей» не остаётся. Да, у меня есть друзья на работе и в спортзале, но это несчастные случаи душевной близости. Я редко вижу этих людей где бы то ни было вне соответствующего окружения, потому что, как правило, на друзей почти не остаётся времени. Я сам себя сделал лузером.
«ВЫ ДОЛЖНЫ ИСПОЛЬЗОВАТЬ эту историю как стимул что-то изменить в своей жизни».
Это цитата доктора Кристиана Ричарда Шварц, психиатра Кембриджа, и я обратился к нему, потому что он и его жена, доктор Жаклин Олдс, буквально написали книгу на эту тему «Одинокий американец: путь к одиночеству в XXI веке» .
Он согласился, что моя история очень типична. Когда люди с детьми чересчур перегружены делами, то отнимают время не у своих детей, а у дружеских отношений. «И это представляет большую опасность для общественного здравоохранения», — говорит он.
Начиная с 80-х годов, говорит Шварц, исследование за исследованием демонстрировали, что у тех, кто более социально изолирован, гораздо больше шансов умереть в течение определённого периода времени, чем у их социально связанных соседей, даже с поправкой на возраст, пол и образ жизни – например, занятия спортом и правильное питание. Одиночество связано с повышенным риском сердечно-сосудистых заболеваний, инсульта и развития болезни Альцгеймера. Одно из исследований продемонстрировало, что одиночество может быть таким же опасным долгосрочным фактором риска как и курение.
Однако одно это исследование ни о чём не говорит. В 2015 году учёные Университета Бригама Янга представили результаты работы, в ходе которой были изучены данные 3,5 миллионов человек, собранные за 35 лет. Исследование показало, что те, кто попадает в категорию одиночества, изоляции или даже просто индивидуалистской жизни, имеют риск преждевременного смертельного исхода от 26 до 32 процентов.
Теперь подумайте о том, что в Соединённых Штатах почти треть людей старше 65 лет живут в одиночку. К возрасту 85 это число увеличивается примерно до половины. Взгляните на это в целом масштабе и вы поймёте, почему главный хирург США считает одиночество угрозой общественного здравоохранения.
«Поскольку мы с женой писали об одиночестве и социальной изоляции, то знаем немало людей, для которых это большая проблема», — продолжает Шварц. Есть одна важная загвоздка. «Часто они не говорят, что им одиноко. У большинства людей есть опыт, который я ощутил при походе к редактору: признание в одиночестве очень похоже на признание в том, что вы неудачник. Психиатры упорно трудилась для того, чтобы дестигматизировать такие вещи, как депрессия, и в значительной степени им это удалось. Сегодня люди свободно говорят о том, что у них депрессия. Но им не удобно говорить, что они одиноки, потому что ты ощущаешь себя ребёнком сидящем в кафе в одиночестве.
Я не этот ребёнок. Я общительный. У меня рядом есть семья, «друзья» на работе или в других местах. Я комментирую их записи в Facebook. Они комментируют мои. У нас с женой есть другие знакомые пары, которые нам нравятся и с которыми мы часто видимся. Легко попасть в ловушку, полагая, что всего этого достаточно — и это так для многих мужчин, по крайней мере пока у кого-то из супругов не появятся разведённые друзья.
Я не решаюсь сказать, что одинок, хотя, безусловно, являюсь подобием молчаливого большинства мужчин среднего возраста, которые не признают, что испытывают недостаток в дружбе, даже если все признаки указывают на обратное. Теперь, когда я был вынужден признать это, возникает вопрос что с этим делать. Потому что подходы, которые я использовал, явно не работают. Я ходил на встречи с парнями, которые мне нравятся – знакомыми по поводу моих детей, по заданию редакции или тому подобное — но слишком часто это просто необходимость или формальность. Мы выпьем пива, рассказывая друг другу как перегружены делами и не имеем достаточно времени на общение с друзьями, быть может запланируем что-то снова, хотя знаем, что не сделаем этого: идеи вроде «а пойдёмте в поход на несколько дней», которые забудутся после третьего пива. Это как пинать мяч по дороге, но никогда не пытаться забить его в ворота. Ты мне нравишься. Я тебе нравлюсь. Этого достаточно? Это делает нас друзьями?
В ФЕВРАЛЕ НА КОНФЕРЕНЦИИ в Бостоне учёный Британского университета в Оксфорде представил результаты исследований, которые свидетельствуют о том, что большинство парней понимают интуитивно: мужчинам нужна совместная работа, чтобы создать и сохранить связь. Женщины могут поддерживать дружеские отношения по телефону. Моя жена способна часами болтать со своей сестрой в Вирджинии или подругой Кейси (с которой встречается вживую почти каждый день), и для меня это удивительно. Я ненавижу телефон. Мои друзья-парни, кажется, разделяют мои чувства, потому что наши телефонные разговоры обычно продолжаются минут пять, прежде чем кто-то скажет: «Хорошо, я перезвоню позже». Парни не поддерживают дружбу подобным образом, и даже совместный бокал пива не исправит ситуацию. Нам нужно пройти через что-то вместе. Вот почему, как показывают исследования, мужчины заводят свои самые глубокие дружеские связи в периоды интенсивного участия в чём-то, например, в ходе учёбы в школе, службы в армии, или в спорте.
Когда я разговаривал с Ричардом Шварцем, психиатр рассказал мне кое-что интересное. Исследователи заметили тенденцию на совместных фотографиях друзей. Когда подруги говорят друг с другом, они делают это лицом к лицу. Но парни стоят бок о бок, смотря на мир вместе.
Однако в ходе среднего возраста эта возможность смотреть на жизнь вместе пропадает. Когда у вас не хватает времени, то становится неловко убегать с ребятами и оставлять вашего партнера лицом к лицу с проблемами. И ребята, с которыми я бы хотел провести время, все в том же положении что и я. Каждая встреча требует большого количества усилий, и зачастую проще опустить руки, чем изменить ситуацию.
Вот почему Шварц и другие говорят, что лучший способ для мужчин наладить и поддерживать дружеские отношения — это запланированная регулярность, то, что всегда в графике. Это хорошо сработало в наших отношениях с коллегой по имени Мэтт. Мы подписали контракт на участие в Бостонском марафоне в апреле прошлого года, и хотя он живёт в Чикаго, мы регулярно общались о нашем обучении, поездке в Бостон и т. д. Наши отношения стали сильнее, чем когда-либо, хотя самая глубокая беседа состоялась в ходе четырёх с лишним часов, пока мы добирались из Хопкинтона в Бостон, бок о бок. Мы повторили процесс в ходе Чикагского марафона в октябре, на этот раз менее чем за четыре часа. Однако с тех пор у нас было немного контактов, потому что мы больше ничего не переживаем вместе. Я отправил ему письмо, чтобы поздравить его после того, как «Кабс» выиграли бейсбольную мировую серию. Он сделал то же самое для меня после того, как Патриоты выиграли Суперкубок по американскому футболу. Но я не могу вспомнить последний раз, когда я говорил с Мэттом с тех пор. У нас нет дальнейших совместных планов.
Когда лотереи POWERBALL или Mega Millions собирают джекпот более 100 миллионов долларов, я покупаю билет. Моя жена думает, что я сумасшедший и просто транжирю наши деньги. В ответ я замечаю, что она не понимает сути. Я знаю, что не выиграю, но в период между покупкой билетов и объявлением по телевизору выигрышных номеров моя фантазия даёт мне ответы на вопрос: что бы я действительно делал, если бы был свободен от всей этой чепухи?
Какое-то время это было фантазией бегства, которая включала в себя погрузку моей семьи в старый автобус Volkswagen, выезд на дорогу и путешествие в поисках Америки. Это закончилось, когда мне действительно удалось накопить достаточно денег, чтобы купить автобус, что, однако привело к путешествию не по национальным паркам, а по авторемонтным мастерским. Автобус уже ушёл. Как и мечты о побеге. Я очень счастлив в своей жизни. Если мне нужен кто-то, кому можно доверять, у меня есть жена. Все части здесь, кроме одного — парни. Я хотел бы думать, что они тоже скучают по мне и просто заперты в этой же тюрьме обязательств. Но я не хочу ждать, пока мы все выйдем на пенсию и сможем снова соединиться на поле для гольфа. Глупо ждать так долго, и благодаря этой истории о здоровье я знаю, что это довольно опасно. Поэтому я готов позаимствовать простую концепцию, которая не требует лотерейных денег.
Несколько лет назад, вскоре после того, как я переехал из города в Кейп-Энн на Норт-Шор, я забирал каякинг в магазине Эссекса. В какой-то момент человек, владевший этим местом, пожилой парень по имени Оззи, сказал кому-то мимоходом, что он не может что сделать, потому что у него дела «в среду вечером». Немного смутившись, я спросил его, о чем он говорит, и он объяснил мне идею, которая была настолько простой и глубокой, что однажды я решил её позаимствовать… когда постарел. Думаю, пришло время это признать.
«В среду вечером, — объяснил Оззи, — это уговор, который он и его друзья заключили много лет назад, постоянное обязательство собираться и что-то делать вместе вечером по средам в случае присутствия в городе.
Всё в этой идее казалось причудливым и глубоким – название без названия (вполне в духе мужиков), размещение в середине недели, факт того, что это продолжается так долго. Но самое удивительное — это признание друзей-мужчин, что они нуждаются друг в друге.
Я пытался добраться до Оззи, но он уезжает зимой кататься на лыжах в Калифорнию, и тот номер, что у меня есть, отключён. Когда я пытался получить его адрес электронной почты через общего друга, мне сказали, что он не отвечает по электронной почте. Этот парень кажется, кое-что понял. Итак, Оззи, я заимствую у тебя идею «в среду вечером».
Очевидно, что это не будет работать каждый раз, но эксперты говорят, что даже попытка улучшить ваши дружеские отношения может принести пользу вашему здоровью, так что считайте это началом. Готов признать, что мне немного одиноко. Это не делает меня неудачником. Не делает вас неудачником.
Фелл, что ты делаешь в среду? А после этого? И после этого? Считайте это постоянным приглашением. Давайте сделаем что-нибудь вместе.
