В Москву на презентацию русского издания своей книги «Доверяй, но проверяй: Рейган, Россия и я» прибыла американская писательница и общественный деятель Сьюзан Мэсси. Знаток русской культуры, Мэсси была неофициальным посредником в отношениях между президентом СССР Михаилом Горбачевым и США Рональдом Рейганом. О том, что она говорила Рейгану о России и почему понимает действия РФ в Крыму, Мэсси рассказала в интервью «Газете.Ru».
— Президент США Рональд Рейган, которого вы хорошо знали, начал диалог с СССР. Как вы помогали ему в выстраивании этого диалога?
— Это достаточно редкое явление, когда действующий президент звонит частному гражданину, писателю, который к тому же является демократом, хотя и консервативным. Но Рейган был достаточно «народным» человеком. Его не интересовали подробности, связанные с политикой Кремля. У него было полно советников.
От меня он хотел побольше узнать о русских: что им нравится, чем они гордятся, о чем смеются? Каковы их человеческие черты? Ведь прежде всего Рейган был актером, и Горбачев говорил мне: «Президент Рейган был человеком, который обладал самой прекрасной интуицией из всех мировых лидеров. Это талант актера».
Актеры, когда хотят сыграть кого-то не похожего на себя, должны эмоционально проникнуть в этого человека. И я поняла, что это то, чего Рейган хотел достичь за эти четыре года. Он пытался понять, что может чувствовать другой человек.
Рейган написал мне несколько писем. Одно из них — после встречи с Горбачевым. В нем он признался, что между ними есть «химия». Рейган сказал о Горбачеве, что тот «хороший парень», хотя и верит «во все эти вещи». Но я ему сказала: «Горбачев с этим родился, и эти убеждения — часть него». Однако самое главное, что есть хороший парень, у которого могут быть другие взгляды. Это помогло Рейгану.
— Многие эксперты видят в нынешнем президенте США Дональде Трампе черты политического стиля Рейгана. Находите ли их вы?
— Они с Рейганом все-таки очень разные. Рейган — из бедной семьи, у которой не было средств купить себе очки. Ему приходилось постоянно щуриться, даже листья на деревьях трудно было разглядеть. С другой стороны — супербогатый Дональд Трамп, у которого совершенно другой опыт. Я не думаю, что мы знаем о Трампе достаточно, чтобы понять его. Но надо отдать Трампу должное: он хорошо чувствует настроения в США.
Проблема Трампа в том, что он вытащил наружу худшие качества американизма. Мне грустно из-за этого. Правда, я желаю ему удачи, это важно для обеих наших стран.
Я сама не была слишком удивлена его победе, хотя и не голосовала ни за него, ни за Клинтон.
— Большая часть вашей жизни пришлась на времена «холодной войны». Считаете ли вы, что мы возвращаемся в эти времена?
— Я думаю, что все происходящее — большая глупость. «Холодная война» плоха и для нас, и для вас. Я не понимаю, почему мы не можем заняться чем-то другим, вместо того чтобы постоянно обвинять друг друга. Мы всегда должны искать пути сближения.
В свое время я предлагала Рейгану провести родео между русскими и американцами.
Ведь у вас в России есть известные породы лошадей, ну а русским нравятся культура ковбоев. Я думала, что это хорошо будет смотреться по телевизору, это же очень яркое зрелище.
Не все американцы и русские знают, какими были отношения наших стран во времена царя Александра II, «царя-освободителя», который состоял в переписке с Авраамом Линкольном и всегда подписывался «Ваш добрый друг» — так же, как и Линкольн. Русский флот сыграл большую роль в спасении Американского союза.
Есть еще одна история, которую я исследовала. Когда Александр II послал в США с миссией своего сына Алексея.
Молодому человеку был 21 год. Когда он проехал по Америке, его приветствовали плакатами: «Добро пожаловать, сын великого американского союзника России». В местной церкви Святой Троицы играли «Боже царя храни». В Америке Алексей выразил желание поохотиться на бизонов, и американская сторона организовала организовала для него эту охоту. Подготовкой занимался знаменитый охотник Буффало Билл, а помогали в организации охоты индейцы из племени сиу.
Алексей также посетил фестиваль Марди Гра в Новом Орлеане, где в его честь была также исполнена песня «If Ever I Cease to Love» («Если я перестану любить»). Я думаю, эта история может стать основой для хорошего российско-американского мюзикла.
— Но как изменить настроения, которые формирует пропаганда и с той, и с другой стороны?
— Я много думала об этом, и я нахожу такую метафору. Россия — это женщина, и это объясняет ее непредсказуемость. У нее есть интерес к молодому человеку — Америке. Я иногда говорю в шутку, что мы должны уложить Россию и Америку в постель. Но какой должна быть это постель?
Одна из них — это музыка. Вам нравится наша, нам — ваша. Мы должны искать много таких «постелей» в тех вещах, которые нам нравятся друг в друге.
Когда вы играете наш «диксиленд», вы делаете это прекрасно. В свою очередь, «Щелкунчик» стал неотъемлемой частью празднования Рождества. Многие американцы считают, что Чайковский — американец.
— Я знаю, что вы много говорили с Рейганом о роли религии в России. Сегодня религия, похоже, становится аргументом, разделяющим различные группы населения. Как здесь найти общий язык?
— Буду откровенна, я считаю, что православие лучше, чем коммунизм.
Я думаю, что для американцев трудно понять, что православие является основой вашей культуры, частью вашей идентичности. Мы же в Америке часто относимся к религии как к покупке нового автомобиля: «Не нравится эта модель — выберу другую». В России православие имеет такое значение, что, даже если вы не православный, вы все равно думаете как православный. Для американцев это трудно понять. Я сама православная и хорошо знаю русскую церковь.
Я состояла в комиссии по диалогу между американской и русской церквями, мой сын — епископ. СССР не был основан на моральных принципах. Собчак (мэр Петербурга Анатолий Собчак. — «Газета.Ru»), которого я хорошо знала, и патриарх Алексий говорили в 1990-е годы, что главная проблема в стране — это не экономика, а отсутствие моральных основ. Люди находилась в нелегких условиях, и многие должны были врать или заставлять детей врать.
— Вы хотели стать послом США в СССР, но так и не стали, хотя и много сделали для того, чтобы сблизить наши страны. Вы чувствовали, что выполняете в каком-то роде дипломатическую миссию, налаживая отношения между СССР и США?
— Я всегда говорила, что люблю русских. В вас есть черты, которых у нас на Западе нет, и чаще всего это вещи, которым мы не придаем значения. У русских большая восприимчивость к человеческим эмоциям. У нас этого нет. Я часто говорю, что у русских есть слово «эмоциональный», которое они используют в другом значении.
Мы используем его скорее с негативным оттенком: «Она поступила эмоционально». Но в русском языке слово «эмоциональный» означает очень хорошую черту характера.
— Не считаете ли вы, что мы, россияне, со временем становимся все более западными людьми в худшем смысле этого слова: менее эмоциональными, более рациональными и погруженными лишь в свои собственные проблемы?
— Я много говорю об этом с русскими знакомыми. Один из них недавно сказал, что сейчас больше стали обращать внимания на одежду, больше думать о деньгах. Но я не думаю, что русские сильно меняются.
Как женщина, я всегда очень ценила вежливость русских мужчин. Может, потому, что я пожилая дама? Я никогда не была против знаков внимания со стороны российских мужчин. Это признак хорошего тона в отношениях между полами. В мой последний приезд в Петербург я шла с палочкой, и я была поражена, сколько людей разного возраста предложили свою помощь при переходе улицы.
Я думаю, что это еще и потому, что Ленинград пережил тяжелые времена блокады и помогать другим — в генах у его жителей. Поэтому я призываю русских: не надо меняться!
— В одном из американских интервью вы сказали, что понимаете позицию России в ситуации с Крымом. Почему?
— Посмотрите на нас. Я была в Крыму два раза. Один — во время СССР. Другой раз — в украинский период. Крым всегда был русским, там все говорили по-русски.
Потом взгляните: где находится Крым? Вопрос незамерзающего военного порта всегда имел значение для национальной безопасности России. Если бы я была президентом России, я бы сделала в Крыму в тех же условиях то же самое.
Я могу понять другую сторону. Это не значит, что я одобряю происходящее, но я могу видеть картину в целом. Я понимаю опасения Украины. Я также понимаю, что США в истории тоже предпринимали шаги по защите интересов национальной безопасности.
