Небольшая харчевня матушки Фриды, что в предместье Сен-Жермен, города Парижа. Здесь каждый знает доброту матушки Фриды. Каждый страждущий, всегда, найдет здесь полный стакан темного бургундского и огромный кусок жареного мяса.
— Здравствуй матушка Фрида, как поживаете? – Одноглазый кровельщик Кольбер, по своей привычке, начинал разговор издали,
— О, явился! Глаз твой бесстыжий. А кто мне крышу пообещал перекрыть? Я и свежей соломы приготовила. Уже осень на носу, дожди пойдут. А у меня здесь дыра на дыре, как людей принимать? – И Фрида, толстуха тридцати лет, в белом чепце и чистеньком фартуке, недовольно стукнула глиняной кружкой с крепким вином по стойке.
— Не обессудь матушка, раз Кольбер сказал, сделаю, значит сделаю. А вы новости последние не слыхали? – Тут Кольбер хитро прищурил свой единственный глаз.
— Это, какие такие новости? Вот принцесса Маргарита наша замуж вышла за этого из Наварры, который королем будет. А еще, какие новости?
— А вы разве не слышали? Говорят в народе, что король этот наваррский из гугенотов будет. И, что с его приходом к власти, придут гугеноты и всем нам не дадут житья. И, что все беды от них, проклятых гугенотов! – Отхлебнув из кружки, одноглазый кровельщик продолжил,- говорят, что Колиньи, которого на днях подстрелили, хочет убить нашего короля.
— Откуда ты такие страсти берешь? – Охнула добрая Фрида,- прямо такие ужасы рассказываешь. Сдались мне эти гугеноты? Мне главное: приходи, заплати и кушай. И неважно кто ты: протестант, гугенот или добрый католик. Главное веди себя как человек. И будет тебе здесь почет и уважение.
— А еще матушка я тут видел на некоторых дверях и воротах, пока шел по улице, кресты белые нарисованы. Вы случаем не в курсе того, кто это нарисовал?
— Вот мне еще не хватало, такой ерундой голову заморачивать, — в глазах Фриды, тем не менее, возник интерес к беседе – ты это постой, постой. Ты про какие кресты говоришь? Видела я их, прямо как раз у соседки своей Марии-Анны. Прямо на двери был нарисован. Такая хорошая женщина, хотя и гугенотка. А мужа ее убили на войне, с год назад. Еще у нее двое прелестных детишек: мальчик и девочка. Мои сорванцы с ними любят играть. А ты это к чему ведешь, одноглазый?
— Я так думаю, матушка Фрида, а почему бы тебе не испечь кабанчика и не пригласить хорошую соседку к себе в гости, на пару деньков. На носу день Святого Варфоломея, как раз. Да и пострелятам твоим все веселее будет.
— А ты ведь дело говоришь старый пьянчуга! Что это я, ведь и правда праздник на носу и кабанчика испечь не грех. Да и соседку угощу…
В два часа ночи, с 23 на 24 августа 1572 года, накануне дня святого Варфоломея, в Париже раздался набат колокола аббатства Сен-Жермен. Это было условленным сигналом к выступлению группки заговорщиков королевского двора. С целью убийства адмирала Гаспара де Колиньи, который являлся фактическим руководителем всех гугенотов Франции. Однако после его убийства, всё разрастающаяся, толпа горожан не угомонилась, а принялась убивать всех гугенотов в городе. Да еще к утру разнеслась весть о том, что расцвел сухой боярышник на кладбище Невинноубиенных. Это толпы, еще вчера благонравных горожан, восприняли, красный цвет распустившихся цветков, как цвет крови, как знак свыше. Знак того, что «католики делают святое дело».
За одну только ночь в Париже было убито более двух тысяч гугенотов и тех, кто попал под раздачу: недруги, кредиторы, вчерашние обидчики… После столицы, грабежи и убийства перекинулись в провинции и продолжались еще около недели, в общем числе было убито более тридцати тысяч человек…
Николай Кузнецов aka kraft-cola 30.10.13
