Террористическая организация «Исламское государство» могла подготовить от 400 до 600 боевиков для совершения новых терактов в Европе, подобных тем, что произошли в Париже и Брюсселе. Об этом со ссылкой на собственные источники сообщило информационное агентство Associated Press.
По данным АР, ситуация сильно изменилась за последние два года. В 2014 ИГ обучало боевиков всего несколько недель, в результате чего они были неподготовленными и легко выявлялись спецслужбами. Теперь же стратегия террористов изменилась — они стали больше времени тратить на подготовку агентов и создавать из них особые отряды. Новобранцев обучают тактике ведения боевых действий, обращению с взрывчаткой, техникам ведения слежки и ухода от нее, поэтому бороться с ними сложнее.
Перед такими ячейками ставится задача «не убить как можно больше людей, а провести как можно больше террористических операций», чтобы власти вынуждены были тратить больше средств и ресурсов на противодействие экстремистам. Похоже, что именно по такой схеме были совершены теракты в Брюсселе. При меньшем количестве жертв, чем в Париже, бомбы взорвались сразу в нескольких местах — аэропорту и на четырех станциях подземки, в результате чего город был на некоторое время парализован.
Сотрудник службы безопасности одной из стран ЕС сообщил Associated Press, что руководящие посты в ряде таких ячеек, разбросанных по всей Европе, занимают лица, говорящие на французском языке и связанные с Северной Африкой, Францией и Бельгией. Они отвечают за разработку стратегии осуществления терактов в Европе.
Бывший журналист, эксперт по исламскому терроризму Клод Монике в интервью «Евроньюс» рассказал, что бельгийские, да и европейские спецслужбы оказались не готовы бороться с такой угрозой. Они были созданы для того, чтобы противостоять государственным структурами, например, «КГБ или Красной Армии». В случае же с ИГИЛ спецслужбы имеют дело не только со структурой, но и с тем, что пособником террористов может оказаться любой представитель соответствующей культурной среды.
«Мы прекрасно видим, что укрытие и поддержку Абдеслама обеспечивали не джихадисты, а уличные мальчишки. Хулиганы из организованных банд оказывали услугу приятелю, потому что они слишком чтят закон омерты и то, что нельзя подводить приятеля, даже если сами не являются джихадистами: ну, мол, Салех свой парень, и я ему помогу», — объяснил Монике. Для того чтобы предотвращать такие случаи, спецслужбы должны перенимать опыт полиции, которая работает с бандами и молодежными криминальными группировками. В этом случае можно будет выявить экстремистов, которые радикализировались сравнительно недавно, как совершившие бельгийский теракт братья Бакрауи.
Пресечь подготовку лидеров ячеек может быть не менее сложно. Источник АР сообщил, что она ведется в тренировочных лагерях на территории Сирии, Ирака, Северной Африки и, возможно, в постсоветских странах. Не случайно бывший глава разведывательного управления Пентагона Майкл Флинн в интервью RT заявил, что без международного сотрудничества, особенно между Россией и Западом, победить радикальный исламизм невозможно. Но западные страны, похоже, пока не осознали масштаб проблемы.
«Очевидно, что у России есть собственная стратегия национальной обороны, национальной безопасности, и мы должны это уважать, и мы должны думать над тем, как сочетать стратегию национальной безопасности США со стратегией национальной безопасности России», — отметил Флинн и добавил, что в противном случае ситуация и дальше будет ухудшаться.
Генерал-майор, бывший начальник управления ФСБ по борьбе с международным терроризмом Юрий Сапунов также считает, что без международной координации усилий европейцам будет трудно справиться с волной экстремизма.
— Мировые спецслужбы фиксируют подобную подготовку, поэтому, к сожалению, информация о сотнях завербованных экстремистов в Европе может быть правдой. Долгие годы ИГИЛ развивалось и совершенствовало свое мастерство. Им удалось вовлечь колоссальное количество людей, поэтому в подготовке разветвленной резидентуры в Европе нет ничего невозможного.
Но я надеюсь, что спецслужбы европейских государств смогут или уже смогли наладить координацию профессиональных усилий, направленных на противодействие этим явлениям. Сегодня нельзя исключать проникновение новых террористических элементов с миграционными потоками. Нужно работать с этими каналами, четко отслеживать передвижение боевиков, личности которых уже установлены и известны спецслужбам не только Европы, но и других государств. Российский парламент давно призывает к созданию четкого и жесткого международного антитеррористического содружества.
— Будет ли это предложение, наконец, услышано?
— Голос разума должен быть услышан. Сегодня раздается все больше комментариев от политиков до профессионалов о том, что нужно объединять усилия. Главное — это предотвратить такие теракты, сработать превентивно. Мы пока все больше обсуждаем то, что уже случилось. Внимание спецслужб должно быть сконцентрировано на прогнозировании и предотвращении. Для этого у европейских спецслужб есть средства и потенциал. Думаю, они еще не растеряли былую лихость и могут сработать на противодействие, если проведут работу над ошибками.
— Эксперты говорят о том, что спецслужбы не могут противодействовать террористам, в частности, потому, что им помогают и местные криминальные элементы…
— Да, сегодня многие указывают на то, что криминальная среда, в частности, в Бельгии, стала рассадником для террористической активности. В Брюсселе и других городах Европы были созданы национальные анклавы, в которые полиция буквально боится соваться. Но дело тут не только в недоработках спецслужб. Зачастую проблема в том, что закон или какие-то инструкции не позволяют им действовать, проводить работу в таких анклавах, чтобы не оскорбить чьи-то национальные чувства.
Европейская толерантность, которую культивировали различные общественные организации — от ПАСЕ до ОБСЕ, привела к печальным последствиям. Это, конечно, не значит, что нужно полностью отказаться от политики толерантности, но необходимо менять и ужесточать средства борьбы с терроризмом, создавать определенный фронт. А это и работа с криминалом, и работа в молодежной среде.
Когда говорят, что молодежь легко, быстро и незаметно для спецслужб радикализируется — это откровенная чушь. Отщепенцы и отребье есть в любой среде, и выявить их при желании не так сложно. У российских спецслужб есть богатый опыт такой работы. Поэтому сегодня нужно, не теряя ни секунды, объединить усилия и делиться накопленным опытом.
Мы пережили северокавказские кампании, имеем боевой опыт. Офицеры наших спецслужб — это не офицеры бельгийских органов, не в обиду им будет сказано. Бельгийцы не воевали и не имеют опыта работы в боевой среде. А то, с чем мы имеем дело сегодня — это именно боевая среда. Она проявляет себя, живет и с ней нужно бороться.
Вопрос в том, готовы ли страны Запада к такой совместной борьбе или их больше интересуют другие цели.
Заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин не исключает, что упоминание о базах террористов в Средней Азии в западных СМИ может иметь далеко идущие цели.
— Это либо непрофессионализм журналистов, либо злонамеренный вброс. Подобного рода тексты периодически появляются, особенно в англосаксонских СМИ. Когда несколько месяцев назад ИГ захватывало в Афганистане целые провинции на востоке, в британских СМИ мимоходом упоминались какие-то террористы из Центральной Азии, которые, якобы, готовились в Туркмении. Никаких доказательств или реальных фактов, которые могли бы подтвердить эту версию, никогда не приводилось.
Возможно, есть какие-то подозрения. Но насколько я могу судить на основании имеющейся информации, речи о том, что в этом регионе есть тренировочные лагеря террористов, идти не может. Даже в таких слабых и недостаточно четко контролирующих свои регионы государствах, как Киргизия и Таджикистан, спецслужбы ОДКБ, ШОС и отдельно России и Китая, которые очень внимательно следят за ситуацией с экстремизмом на этом поле, не фиксируют зон, где могла бы вестись подготовка террористов.
— Но среди боевиков достаточно много представителей этих стран…
— Выходцы из Средней и Центральной Азии традиционно готовились на территории государств Ближнего и Среднего Востока. Сейчас это в основном Сирия и Ирак. Работает сеть лагерей на территории Афганистана, подчиняющихся разным силам — от талибов до «Исламского государства». Часть экстремистов из центральноазиатского региона готовят на территории Пакистана. Кроме того, сейчас подобные лагеря растут в Ливии, как грибы после дождя.
Но в самой Центральной Азии ничего подобного нет. Даже такие слабо контролируемые центральной властью зоны, как Каратегинская долина в Таджикистане или южные регионы Киргизии, находятся под пристальным наблюдением спецслужб, о которых я уже говорил. Поэтому такие разговоры — это провокации. Я скорее поверю, что нечто подобное возникнет где-нибудь под Ужгородом.
— А для чего нужны эти провокации?
— Для того же, для чего все эти разговоры о взаимных претензиях стран Центральной Азии. На мой взгляд, используя информационные, политические и организационные рычаги влияния, часть западной элиты и разведывательного сообщества пытаются создать предпосылки для нестабильности в Центральной Азии, чтобы открыть «третий фронт» для России. Если у Москвы появятся проблемы в этом регионе, естественно, у нее останется меньше возможностей реализовывать свои интересы в других частях мира. Это азбука геополитики.
Если возникнет локальный конфликт где-нибудь на таджикско-узбекской границе, который потребует прямого или непрямого вмешательства России, у нас останется меньше сил для того, чтобы отстаивать свои позиции в Сирии и Восточной Европе. Не менее важно для этой части западного сообщества создать и проблемы для Китая. Любая нестабильность уменьшает возможность КНР прокладывать свой Шелковый путь через Центральную Азию. Недаром все разговоры о террористах в Центральной Азии велись в период пиковых нагрузок в отношениях между Россией, Китаем и Западом
— А как слухи о базах террористов могут всему этому способствовать?
— Это продуцирует взаимное недовольство, подозрения и неприязнь между лидерами и элитами государств Центральной Азии. К примеру, тот же самый Узбекистан сейчас закрыл границы с Киргизией потому, что они опасаются, что оттуда к ним могут попасть исламизированные экстремисты. Отношения между государствами стремительно ухудшаются, идут разговоры об отзыве послов. Обе страны подвели к границе бронетранспортеры и подразделения спецназа. Скорее всего, все закончится, как обычно — поскандалят и разведут войска. Но если что-то пойдет не по плану, между государствами может возникнуть конфликт. Москве придется вмешиваться и тушить его.
Сегодня тот же Ташкент, который очень четко контролирует свою территорию, даже в «пороховой бочкой Центральной Азии» Ферганской долине, может предъявить своим соседям этот текст и сказать, что они закроют границы из-за угрозы проникновения террористов. О какой кооперации и развитии региональных систем безопасности можно говорить в условиях взаимного недоверия?
И представьте, что на фоне этого недоверия появляется Джон Керри весь в белом и напоминает, что в прошлом году была создана площадка для совещаний министров иностранных дел в формате «Пять плюс один», и сейчас США решат все проблемы. Так что все очень просто и прозрачно.
— Вы упомянули о том, что скорее лагерь подготовки возникнет под Ужгородом. Насколько это реально?
— Вряд ли сейчас об этом можно говорить серьезно. Но чем слабее государство, чем оно более зависимо от внешнего центра силы, тем больше оно будет беспрекословно брать под козырек и исполнять любые приказания. Даже такие слабые государства, как Таджикистан и Киргизия, на мой взгляд, более эффективно отстаивают свои национальные интересы, чем Украина.
