Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) выяснил отношение россиян к правительственным чиновникам.
Как оказалось, подавляющее большинство респондентов оценивают министров из кабинета Дмитрия Медведева, если пользоваться традиционной школьной терминологией, как типичных «троечников» и «двоечников».
Редкое исключение — министр обороны Сергей Шойгу (4,70 по пятибалльной системе), глава внешнеполитического ведомства Сергей Лавров (4,67) и руководитель МЧС Владимир Пучков (4,18). По отношению к остальным общественное мнение куда менее комплиментарно. Стоит заметить, что оценка работы подавляющего большинства чиновников кабмина не просто варьировалась в диапазоне от 2,75 балла до 3,5, но ещё и имеет отрицательную динамику.
Наименее эффективной участники соцопроса считают деятельность главы Минобразования Дмитрия Ливанова (2,72). Причем за редкими исключениями (несколько кварталов 2015 года) реформатор науки и образования регулярно получает «честно заработанный» «неуд».
За систематическое «нащупывание» «дна российской экономики» без убедительных попыток оторваться от него глава МЭР Алексей Улюкаев удостоился от респондентов 2,82 балла. Опрошенные также не усмотрели особых управленческих свершений у заместителя председателя правительства Сергея Приходько (2,94) и министра по развитию Дальнего Востока Александра Галушки (2,95). Зампредседателя правительства Аркадий Дворкович, который в своё время предлагал отменить стипендии, сам наработал на слабую «троечку» (3,02) и едва ли может претендовать на общественное поощрение даже в сугубо моральной форме.
Правильно определить функционал «министра без портфеля» Михаила Абызова (это уже другой рейтинг) смог только 1% участников соцопроса. И даже обязанности, казалось бы, «народного» (по общественной значимости) министра труда и социальной защиты Максима Топилина для 96% респондентов остаются тайной за семью печатями. Если кто-то поспешит сделать вывод, что «эффективный менеджмент» главы этого ведомства делает неактуальным вопрос о том, кто его возглавляет, будет неправ. Во всяком случае «посвящённые» оценили выполнение миссии, порученной г-ну Топилину, на «тройку» (3,8).
Конечно, можно долго дискутировать на тему, всегда ли и непременно «глас народа — глас Божий». Однако реальные достижения социально-экономического блока кабинета Медведева (кстати говоря, самого председателя высшего исполнительного органа власти РФ организаторы опроса вывели из-под социологического удара) в нашем случае, очевидно, доказывают правоту известной латинской поговорки.
Заместитель председателя Научного совета ВЦИОМ Иосиф Дискин не удивлен, что министры обороны и иностранных дел возглавляют оба рейтинга.
— В связи с известными событиями — операцией ВКС РФ в Сирии, «переговорным марафоном» с нашими западными оппонентами Сергей Шойгу и Сергей Лавров каждый день попадают в информационную повестку.
— При этом граждане, получается, высоко оценивают усилия нашего руководства на внешнеполитическом контуре?
— С этим трудно поспорить. Обществом востребована проблема национального суверенитета. А в России в качестве его хранителей на уровне общественного сознания выступают Путин, Шойгу и Лавров.
— Что касается социально-экономической составляющей, то респонденты хорошо осведомлены, кто отвечает за социалку или работу правоохранительной системы, но оценивают деятельность этих персоналий невысоко.
— Обратите внимание, министру внутренних дел Владимиру Колокольцеву участники опроса дали 3,49 по пятибалльной системе. Но мы каждый месяц публикуем рейтинг доверия граждан к правоохранительным органам. В течение последних двух лет его повышение составляет устойчивый тренд. Речь идёт не о конкретном человеке, а о силовом блоке в целом.
То есть, люди не считают повышение безопасности заслугой одного только Колокольцева. По их мнению, вся правоохранительная система совершенствуется, к чему причастна вся президентская вертикаль.
На мой взгляд, оценка изменений в системе гораздо важнее, чем отдельно взятого высокопоставленного чиновника.
— Представители экономического блока находятся в группе хронически отстающих, включая «двоечников» (министр экономического развития Алексей Улюкаев). Делаем вывод, что люди не удовлетворены своим нынешним материальным положением?
— Зампредседателя правительства Дворкович, которому поставили 3,2, не так часто появляется в СМИ. Хотя в целом люди, естественно, озабочены продолжающимся кризисом и поэтому скромно оценивают тех, кто «рулит» экономическим блоком. Игоря Шувалова, человека, который отвечает за экономический блок, мало кто знает (87% респондентов затруднились назвать должность). Хотя это первый заместитель Дмитрия Медведева, который курирует всю экономику. При этом его работу оценили на 3,27. То есть, люди озабочены падением доходов, а потому низко оценивают усилия экономического блока по преодолению кризиса.
И это при том, что по многим другим исследованиям увеличивается число оптимистов.
— Как это согласуется с тем, что усилия представителей экономического блока правительства оцениваются негативно?
— Это означает, что оптимизм растёт не столько благодаря деятельности министров, сколько вопреки.
— В высоких кругах интересуются научными изысканиями ВЦИОМА, «Левада-Центра», ФОМ?
— Ещё как интересуются.
— Тогда почему власти регулярно оставляют на «второй, третий и т. д.годы» таких одиозных, с точки зрения общественности, персонажей как министр образования и науки Дмитрий Ливанов, который стабильно прописался в подвале «рейтинга успеваемости»?
— Ливанов утверждает, что его реформы непопулярны, поскольку они затрагивают наиболее «болевые места» в системе образования. Но ориентироваться только на мнение общества не всегда оправдано.
Есть задача объективной оценки качества полученного знания. Под моим руководством проводился один соцопрос, в котором был задан конкретный пример. Ученик Мишане знает, как решить задачу, просит одноклассницу Машу разрешить списать. А мальчик Петя доложил об этом учительнице. 85% респондентов осудили Петю. Получается, реформа ЕГЭ — это даже не вопрос борьбы с коррупцией, а социальных установок.
Я активный критик Ливанова, тем не менее, понимаю, что в условиях такой нравственной диспозиции нет другого способа объективно аттестовать выпускника, кроме введения такой жёсткой, пускай несовершенной и болезненной меры как ЕГЭ.
— По мнению многих представителей академического сообщества, коррупционный компонент просто «перекочевал» на региональный уровень (полученные в некоторых субъектах Федерации результаты ЕГЭ по русскому языку вызвали большие вопросы), а на смену системным знаниям пришла игра «в угадайку»…
— Давайте совершенствовать эту систему, придумайте лучше. Ливанов и говорит, что в такой нравственной атмосфере приходится применять болезненные решения, поскольку мы идём против сложившегося негативного тренда.
— Несколько напоминает риторику украинского премьера Яценюка, который называет себя реформатором уровня Маргарет Тэтчер. Дескать, он не устраивает экономический коллапс в «незалежной», а проводит в стране непопулярные и сложные реформы, оценить которые будут в состоянии только выжившие потомки нынешних громадян.
— Повторюсь, я активный критик начинаний Ливанова в том, что касается реформы РАН, учреждения ФАНО. На мой взгляд, то, что он делает, это чистое безумие. А вот в том, что касается введения ЕГЭ, я понимаю, чем Ливанов озабочен. Но реформа — это живой процесс. В итоге, вернули сочинения на экзаменах, идёт отладка системы. Но сложившийся стереотип восприятия Ливанова заклинил общественное мнение намертво.
Российские СМИ мало освещают деятельность российского правительства, считает член комитета Госдумы по науке и наукоемким технологиям Сергей Васильцов.
— Если вы посмотрите, кто заполняет медийную нишу от властей, то это, в основном, депутаты Госдумы или члены Совета Федерации. Наши министры предпочитают участвовать в эфирах, где журналисты из околовластных СМИ задают им удобные вопросы, а не в ток-шоу, где есть полемика и представлены различные точки зрения.
— А почему министры не стремятся к популярности?
— Механизмы переключения общественного сознания с внутренних проблем на «маленькие, победоносные войны» — это политическая классика со времён фараонов. Что обществу показывают, о том оно и говорит.
А какой смысл нашим деятелям, отвечающим за экономику, появляться на экранах, разворотах изданий, в электронных СМИ? Похвастать особо нечем, да и в думской предвыборной кампании они участия не принимают.
— С чем ещё связано безразличие власти к «гласу народа»?
— Обратите внимание, у нас слой высших управленцев не просто годами не меняется, а уже почти десятилетиями. Более того, если происходят персональные рокировки (вроде Фурсенко на Ливанова), то линия остаётся прежней. Причем вместе с отрицательными оценками, хотя, по идее, её следовало бы скорректировать.
Или ещё вариант — постоянная перетасовка засаленной кадровой колоды. Какие только должности раньше не занимала Элла Панфилова, сейчас она выбрана главой ЦИК РФ. Складывается такое впечатление, что в России больше нет толковых управленцев, кроме 100−200 человек, которые постоянно ротируются в верхнем эшелоне власти. Хотя в современном обществе знаний компетенция играет огромную роль. При этом многие высокопоставленные управленцы не имеют даже профильного образования.
— Вышестоящие по «вертикали власти» опасаются профессионалов как потенциальных конкурентов?
— Да, но так было не всегда. В советское время за знающими людьми охотились, их искали и отбирали.
Главным фактором отбора в современной властной системе выступает знакомство. Чтобы знать, чего от человека можно ждать. Когда кто-то аккуратно сидит на «тёплом месте», не слишком разбираясь в своём деле, он не будет навязывать себя СМИ. Он не депутат, и его карьера делается не через выборы, а благодаря связям с высокопоставленными людьми.
Когда возникает такой кадровый «затык», начинается застой. Что мы с вами и наблюдаем. У нас есть целая категория «министров-невидимок».
— Смотрим на первый рейтинг, видим Веронику Скворцову, Владимира Колокольцева на 4 и 5 месте по узнаваемости. Делаем вывод — есть запрос на развитие социальной сферы и обеспечение безопасности. Смотрим на второй (оценочный) список. Эти же чиновники занимают 16 и 8 место, соответственно. Значит, общественный запрос не удовлетворяется?
— Так и есть. Причем я бы не стал предъявлять претензии к конкретным людям — они работают в системе. В перестроечные времена было такое понятие, как открытость власти. Сейчас, как нас уверяют, по сравнению с советскими временами просто полный апофеоз демократии, а где открытость-то?
— Зато есть министр по связям с Открытым правительством Михаил Абызов, должностную принадлежность которого «распознал» аж целый процент респондентов…
— Для эффективного управления страной нагромождения громких должностей не требуется. Неслучайно, многие граждане не разбираются, каков функционал многочисленных замов г-на Медведева. Вот Дмитрия Рогозина знают гораздо лучше, поскольку он курирует «оборонку», активно проявляет себя в соцсетях и в массмедиа. Кому-то он может нравиться, кому-то нет, но всегда придерживается чёткой понятной линии. Карьера Рогозина проходит на глазах общества. В отличие от его многочисленных коллег, которые появились непонятно откуда.
— Из замов, вестимо…
— А вот до этого места, как говорится, хотелось бы поподробнее. Интересно узнать, как люди попадают в высокие кабинеты с мягкими креслами. И главный вопрос, за что, за какие успехи и свершения?
— Китайская система основана на конфуцианских принципах, когда доступ в государственный бюрократический аппарат связан с прохождением госэкзаменов, а российский правящий класс, складывается впечатление, до сих пор вдохновляется идеями местничества и кормления.
— Вот вам и секрет «китайского чуда», которое, фактически, сотворило коммунистическое руководство. Оно совместило конфуцианство с марксизмом. В КНР, если чиновник за период пребывания в должности не подготовил трёх молодых преемников, просто слетает со своего поста.
А в России, по моему ощущению, до сих пор действует полуфеодальный порядок рекрутирования элит. Когда есть сюзерен и группа его вассалов. Причем чужими вассалами он не руководит. Обычно такая ситуация свойственна обществам, которые пережили чудовищное потрясение. Уже скоро 30 лет, а мы всё не можем выбраться из перестроечной передряги, существуем в состоянии постоянного аларма.
