Крупные военные учения и наращивание группировки войск на восточном фланге НАТО является отражением опасной новой стратегии.
Впервые за четверть века перспектива войны — войны реальной, войны между ведущими державами — будет внесена в повестку саммита НАТО, который пройдет 8-9 июля в польской столице Варшаве. Главным вопросом на встрече в Варшаве (конечно, кроме британского Брексита) станет обсуждение планов по укреплению восточного фланга НАТО — географической дуги в составе бывших советских партнеров, которая протянулась от Прибалтики до Черного моря. Эти страны сегодня объединились с Западом, но боятся вооруженного нападения со стороны Москвы. До недавнего времени в военных кругах Запада не задумывались всерьез о возможности такого нападения, однако сейчас многие в НАТО считают, что большая война возможна, и что в этих условиях необходимы надежные оборонительные меры.
Самым значимым решением варшавского саммита должно стать официальное утверждение плана развертывания четырех многонациональных батальонов на восточных рубежах альянса — в Польше, Литве, Латвии и Эстонии. Считается, что этого будет недостаточно, чтобы остановить решительное российское наступление, однако эти четыре батальона будут играть роль войск прикрытия. Военнослужащие из нескольких натовских стран попадут под огонь, и это обеспечит полномасштабный ответ всего альянса. НАТО утверждает, что это удержит Россию от наступательных действий и станет гарантией ее разгрома, если она пойдет на безрассудный риск и начнет войну.
Конечно, Соединенные Штаты принимают активное участие в этих инициативах. Они не только предоставят значительную часть живой силы для этих батальонов, но и предпримут самостоятельные действия по укреплению восточного фланга НАТО. Расходы на пентагоновскую «Инициативу по обеспечению европейской безопасности» будут увеличены четырехкратно. Если в 2016 году они составляют 789 миллионов долларов, то в 2017 году на эти цели будет потрачено 3,4 миллиарда. Значительная часть из этих средств пойдет на развертывание на ротационной основе дополнительной боевой группы в северной Европе в составе бронетанковой бригады.
Еще одним свидетельством решительной подготовки США и НАТО к вероятной войне с Россией стали крупнейшие со времен холодной войны военные маневры, проведенные недавно альянсом в Восточной Европе. В этих учениях, получивших название «Анаконда 2016», приняли участие примерно 31 тысяча военнослужащих (половина из них американцы) и тысячи боевых машин из 24 стран. Маневры охватили всю территорию Польши. Параллельно состоялись военно-морские учения «Балтопс 16», программа которых предусматривала «высококлассные боевые действия на море» в балтийских водах, в том числе, недалеко от Калининградской области, являющейся хорошо укрепленным российским анклавом, втиснувшимся между Польшей и Литвой.
Все эти действия — агрессивные учения, наращивание сил НАТО, увеличение американской группировки — являются отражением новых и весьма опасных стратегических взглядов Вашингтона. Если раньше его внимание было сосредоточено на терроризме и противоповстанческой борьбе, то теперь Вашингтон переключился на неядерную войну между крупными державами. «Сегодня обстановка в сфере безопасности коренным образом отличается от того, что мы наблюдали последние 25 лет», — отметил министр обороны Эштон Картер, анонсируя 2 февраля бюджет Пентагона на 2017 финансовый год в сумме 583 миллиарда долларов. Как объяснил министр, до недавнего времени американские войска в основном были нацелены на борьбу с повстанцами и иррегулярными силами, такими как афганский «Талибан». Но сейчас Пентагон готовится «вернуться к соперничеству великих держав», не исключая возможность тотальной войны с «современным противником» типа России и Китая.
Бюджетные и оперативные последствия таких изменений значительны сами по себе; но не менее важен переход к заявленному в качестве путеводной звезды американской стратегии «соперничеству великих держав». В период холодной войны существовало убеждение в том, что основная задача американских вооруженных сил — это подготовка к решительным боевым действиям против Советского Союза, и что в ходе такой подготовки необходимо предусматривать возможность ядерной эскалации. С тех пор американские войска провели немало ужасных боевых действий на Ближнем Востоке и в Афганистане, но все они не были столкновением с другой ведущей державой, и риск ядерной эскалации там отсутствовал — за что все мы должны быть благодарны. Но сейчас министр Картер со своими помощниками всерьез задумывается о конфликтах (и планирует их), в которых может принять участие другая крупная держава, и которые могут перерасти в ядерную конфронтацию.
Когда комментируешь все это, трудно понять, с чего следует начать, глядя на эту атмосферу военной истерии, похожую на времена холодной войны. Прежде всего, встает вопрос о соразмерности. Соответствуют ли действия США и НАТО на восточном фланге масштабам российской угрозы? Российская интервенция в Крыму и на востоке Украины была определенно провокационной и отвратительной, но ее нельзя однозначно считать прямой угрозой Североатлантическому альянсу. Другие действия России в этом регионе, скажем, вторжение российских кораблей и самолетов в прибрежные воды и воздушное пространство стран НАТО, вызывают еще большую тревогу, однако в большей степени похожи на политические сигналы, нежели на прелюдию к нападению. На самом деле, очень трудно представить себе такой сценарий, в котором Россия может инициировать вооруженное нападение на НАТО.
А еще есть вопрос о накликанной беде. Объявив о возврате к соперничеству великих держав и начав подготовку к войне с Россией, Соединенные Штаты и НАТО запустили в действие силы, которые в конечном итоге могут привести именно к такому результату. Нельзя сказать, что Москва ни в чем не виновата, если посмотреть на неспокойную ситуацию на восточном фронте, но у Владимира Путина определенно есть основания утверждать, что натовские инициативы представляют гораздо большую угрозу российской безопасности, а поэтому оправдывают соответствующее наращивание российских сил. Конечно, такие действия повлекут за собой новые перемещения войск НАТО на восток, на которые Россия ответит адекватно — и так далее, пока мы не вернемся к ситуации времен холодной войны.
И наконец, существует риск случайности, просчета и эскалации. Этот риск возрастает многократно в случае американских/натовских учений вблизи российской территории, особенно Калининградской области. Во всех этих действиях постоянно присутствует опасность того, что та или другая сторона слишком остро отреагирует на воспринимаемую угрозу и предпримет шаги, ведущие к боевым действиям, а возможно, и к полномасштабной войне. Когда два российских самолета в апреле пролетели в 10 метрах от американского эсминца, шедшего в Балтийском море, госсекретарь США Джон Керри заявил CNN, что по американским правилам применения оружия эти самолеты можно было сбить. Представьте, к чему бы это привело. К счастью, командир корабля проявил сдержанность, и серьезный инцидент удалось предотвратить. Но поскольку на российских границах сосредотачивается все больше американских и натовских войск, а стороны проводят провокационные военные маневры, опасные встречи такого рода будут происходить все чаще, и все это может очень плохо кончиться.
Нет сомнений, что на саммит в Варшаве в определенной степени повлияет британский Брексит и возникшая в результате политическая сумятица в Европе. Но когда западные руководители займутся делом, они не должны допустить, чтобы их склонность к «демонстрации единства» и «решительным действиям», довела до принятия таких военных мер, которые будут изначально дестабилизирующими. Наверняка возможно успокоить прибалтийские страны и Польшу, не размещая там дополнительно тысячи военнослужащих, что вызовет соответствующе наращивание сил с российской стороны.
Майкл Т. Клэр — профессор Гэмпширского колледжа, занимающийся исследованиями проблем мира и международной безопасности. Он также корреспондент The Nation по военным вопросам.
