Боевые действия летом 2014 года на Донбассе потребовали от сравнительно небольших ВВС Украины практически полного напряжения сил. В бой были брошены даже наиболее мощные и «продвинутые» ударные машины — такие, как бомбардировщик Су-24М (по кодификации НАТО: Fencer — «Фехтовальщик»).
В наследие от Советского Союза страна получила сразу восемь авиаполков, имевших на вооружении 120 Су-24М, 90 Су-24 и 35 разведчиков Су-24МР. Естественно, что и содержать столько самолетов в строю небогатая Украина не могла (да и необходимости такой не было), поэтому первым делом их предложили на экспорт. Но Су-24 — машина достаточно сложная и дорогая в эксплуатации, поэтому экспортного успеха они, в отличие от того же Су-25 или МиГ-29, не имели. Только в 2005 году один самолет удалось продать в Эстонию, и то как музейный образец.
Затем провели ревизию, и наиболее «старые» машины постройки 1970-х годов стали массово списывать, отправляя либо на разделку, либо на постамент. А более «молодые» машины с почти невыбитым моторесурсом массово начали ставить на хранение.
В итоге на зиму 2014 года все оставшиеся в строю машины были собраны в составе одной бригады тактической авиации — 7-й имени Петра Франко в Староконстантинове. Хотя формально в ВВС числилось 114 Су-24 разных модификаций, однако по штатному расписанию в бригаде было две бомбардировочные эскадрильи (24 Су-24М) и одна разведывательная (12 Су-24МР), а реально в воздух могло подняться совсем мало машин.
Сама бригада ведет свою «родословную» от 7-го бомбардировочного полка ВВС СССР, который был сформирован 1 июня 1966 года на базе Ил-28.
Перевооружаться на новую матчасть (Су-24) летчики начали в декабре 1977 года, а в 1985 году полк получил более современные Су-24М.
После провозглашения независимости большинство летчиков приняли присягу на верность Украине, и в 1992 году часть получила новое знамя.
После полутора десятков лет переподчинений и преобразований, в марте 2008 года, соединению присвоили имя Петра Франко — сына великого украинского писателя, создателя авиации Западноукраинской Народной Республики в 1918-1919 годах. С 2013 года бригада подчиняется непосредственно штабу командования Воздушных сил в Виннице и является резервом Генштаба.
Однако положение бригады до событий зимы 2014 года было плачевным: из-за недостатка средств немногие оставшиеся летчики были вынуждены поддерживать «летную форму» на трех L-39С «Альбатрос», а вылеты на Су-24 осуществлялись в течение одной летной смены в месяц.
С развитием крымского кризиса в 7-й авиабригаде резко стали восстанавливать боеспособность не только самолетов, но и летчиков эскадрильи. Так, количество летных дней увеличилось до двух в неделю, из запаса были призваны летчики и штурманы.
Однако интенсивная подготовка и переподготовка имела и обратную сторону — аварии. Так, 21 марта 2014 года при посадке на базовый аэродром комэск подполковник Денис Кочан разбил (как говорят летчики, «уронил») самолет. Сам он, как и штурман лейтенант Дудник, успешно катапультировались, а вот самолет полностью сгорел. С аварией долго не разбирались, списав на «человеческий фактор».
Боевые действия на Донбассе начиная с мая 2014 года приобрели характер практически полномасштабной войны, где одним из «козырей» нашей группировки должна была стать авиация. Из 7-й бригады поначалу в командировку на «войну» была собрана сводная группа из четырех Су-24МР, которые с аэродромов Кульбакино, Миргород и Чугуев активно привлекались для фоторазведки района боевых действий и границы с Российской Федерацией. Причем из-за того, что машин было мало, нагрузка на экипажи была колоссальная. Так, только один экипаж за июль 2014 года выполнил семь боевых вылетов.
Тут же отметим, что достаточно устаревшие машины с еще советской электроникой могли довольно эффективно собирать информацию только при полетах на низких и средних высотах. Что при наличии у боевиков ПЗРК делало разведку весьма опасным занятием. Что и подтвердили события 2 июля, когда под Славянском в районе Семеновки Су-24МР (командир экипажа — подполковник Евгений Булацик) был поражен ракетой.
Летчик впоследствии вспоминал: «На высоте около 70 метров Саша [штурман самолета — майор Трошин Александр Анатольевич. — М. Ж.] крикнул, что видит две ракеты — два хвоста. Потом оказалось, что их было четыре.
Начали отстрел ловушек, выполнять маневрирование. Видел, как ракета уходит на ловушку. Закончилось тем, что одни ракеты ушли на тепловые ловушки, но одна оказалась умной и попала сзади слева в самолет (потом по осколкам определили, что это была „Стрела“). Ощущение было такое, словно по самолету хорошей кувалдой гупнуло, и самолет начал раскачиваться.
Несколько отсеков загорелось, и мы поняли, что повреждено управление, но двигатели продолжали работать, и, значит, полет должен продолжаться. Благодаря рельефу местности мы перевели самолет на снижение, дабы спрятаться от последующих пусков, поскольку маневрирование нас бы уже не спасло. Мы спустились метров до двадцати, тем самым разогнав самолет, и ушли на малой высоте подальше от зоны пуска. Когда уже вышли на свою территорию и набрали высоту, тогда поняли, что у нас не только управление повреждено, у нас еще и топливо заканчивалось.
Штурман прикинул: есть возможность дотянуть до нашего аэродрома либо до запасного. Эти 30 минут полета были очень длинными. Когда мы прилетели на аэродром и топлива оставалось лишь на посадку, то поняли, что не только второй попытки посадить самолет не будет. Ведь руководитель полетов заметил, что у нас загорелась хвостовая часть. Была команда прыгать, но до полосы оставалось 5 километров. Взяли повыше, запас тяги у одного двигателя был. Думаю, если что, то подправим. Ну удалось сесть. На пробеге, когда уже выключили двигатели, воспользовались системой пожаротушения. Она сбила огонь. И когда уже приехала пожарка, тушить там уже было нечего. Наше мнение: нас ждали, но доказать это сейчас нельзя».
За спасение самолета экипаж был награжден орденами Богдана Хмельницкого 3-й степени. Кстати, машина на сегодняшний день уже восстановлена, а такой благополучный исход вылета обусловлен серьезным опытом экипажа. Дело в том, что еще осенью 2013 года тогда еще майор Булацик и капитан Трошин во время учебного вылета смогли посадить самолет после отказа одного из двигателей.
После этого случая полеты невооруженных разведчиков в зону боевых действий приостановили, а для бомбардировщиков установили высоту применения оружия в 5000 метров. Хотя Су могли чисто теоретически нести управляемые ракеты и бомбы, однако их в арсеналах украинской армии почти не было, да и подготовка летчиков была явно недостаточной, поэтому основным оружием стали свободнопадающие бомбы ФАБ-500. Именно такими боеприпасами летчики достаточно активно работали по целям в приграничных районах Луганской области. Полной картиной боевых вылетов лета 2014 года автор в силу понятных причин не обладает. В СМИ просочились только отдельные факты. Так, 9 августа пара бомбардировщиков достаточно прицельно отбомбилась по железнодорожной станции Антрацит.
Резкая активизация боевых действий в районе Луганского аэропорта потребовала большого привлечения авиации, и в бой снова были отправлены бомбардировщики Су-24М. Что вполне ожидаемо привело к потерям. 20 августа во время очередного боевого вылета ракетой, выпущенной с земли в районе Хрящеватого, был поражен один самолет (№ 27).
Командир экипажа Андрей вспоминал о том злополучном вылете: «Совершали плановый вылет. Не знаю как был обнаружен или нет, но информация такая прошла, что нас сбили „Панцирем“. Глухой такой удар, мощный в районе движка. Сразу пожар, дым, гарь в кабине. Самолет стал неуправляемым. Дальнейшее выполнение полета было невозможным, поэтому приняли решение катапультироваться.
После приземления через 2–2,5 часа вышли на встречу друг к другу. Когда стали отходить с места приземления, у меня была боль в позвоночнике ощутимая. К вечеру вышли на ближайший населенный пункт [Новосветловка Луганской области. — М. Ж.]. По нему работали „Грады“. Туда пришли, а там хаты горели, все разбитое, народу никого не было — все в укрытии.
В одном доме посмотрели, что он пустой, дождались в нем рассвета, После того, как рассвело, пришла хозяйка. Мы вышли из дома. Спросила: „Летчики, не летчики?“, но по нам-то было видно. И еще спросила: „Нашли своих или нет?“ Говорим: „Нет еще“. Она нам сказала, что 300-400 метрах от края населенного пункта дислоцируется батальон „Айдар“. Вышли на батальон, связались по телефону с нашим вышестоящим командованием, там уже организовывалась цепочка нашего вывода.
После катапультирования любого летчика отправляют на медкомиссию. Мне сделали снимки позвоночника, определили, что два позвонка сломаны: один перелом первой степени, другой — третьей степени. Положили на операционный стол. Вопрос дальнейшего прохождения и воинской службы ушел сразу одним махом».
После подписания Минского перемирия в сентябре 2014 года разведывательные полеты были продолжены — свежая информация нужна всегда. Причем с этими вылетами связана и история с попыткой угона самолета. Российские спецслужбы вышли на одного из летчиков 7-й БрТА и убедили его в одном из вылетов в район российской границы перелететь на Су-24МР на курский аэродром «Халино».
8 сентября 2014 года летчик Киреев во время вылета вдоль границы с Российской Федерацией в режиме радиомолчания попытался в районе г. Шостка Сумской области увести самолет Су-24МР (№ 36) с курса. Однако из-за несогласованности с российскими наземными службами и благодаря активному противодействию штурмана ему это не удалось. Об указанной нештатной ситуации штурман доложил командиру части, Киреева отстранили от полетов, а 22 сентября арестовали.
22 июня 2016 года суд определился с наказанием: 12 лет лишения свободы, однако из-за нарушения процедуры адвокаты летчика добились направления дела на повторное рассмотрение.
С осени 2014 года были предприняты беспрецендетные меры как по восстановлению парка Су-24, так и по переподготовке летного состава с учетом опыта кампании в Донбассе. За год серьезным организационно-штатным изменениям подверглась и сама 7-я бригада. Так, в ее состав был введен истребительный компонент.
К тому времени начался ввод в строй самолетов с николаевского авиаремонтного предприятия. В середине ноября 2014 года был передан первый модернизированный Су-24МР (борт 41). Примерно через год вошел в строй еще один разведчик (борт 59), а в конце марта 2016 года заводчане передали в бригаду бомбардировщик Су-24М (борт 20).
В сентябре 2016 года была озвучена информация, согласно которой «Николаевский авиаремонтный завод «НАРП» получил от государства 52,9 млн. грн, за которые до конца 2017 года должен выполнить средний ремонт «трех самолетов моделей Су-24М, Су-24МР».
Особое внимание уделяется подготовке экипажей, которые постоянно отрабатывают маловысотные полеты (в том числе и в приграничных с зоной АТО районах), уклонение от средств ПВО противника и применение вооружения на Повурском полигоне. А в августе 2016 года в рамках учений «Небесный щит-2016» впервые Су-24 осуществили учебную посадку на участок автомобильной дороги «Киев—Чоп».
Все это происходит в рамках подготовки к возможному возобновлению боевых действий и повышению мобильности бомбардировщиков. Так, одной из передовых баз для Су-24 определен аэродром «Канатово» под Кропивницким. После дорогостоящего ремонта взлетной полосы его официально открыли 3 октября 2014 года. Крайне показательно, что первым тут приземлился Су-24М, который служил здесь в составе 44-й авиабригады десять лет назад.
В целом можно отметить, что небольшой парк фронтовых бомбардировщиков Су-24М не смог оказать существенного влияния на ход боевых действий. Хотя в теории экипажи могли применять мощное бомбовое вооружение в плохую погоду и ночью, однако в силу разных обстоятельств Су-24М использовался исключительно как дневной бомбардировщик.
На осень 2016 года в составе 7-й бригады тактической авиации ВВС Украины числятся 14 Су-24М, 8 Су-24МР и 3 L-39C «Альбатрос».
